Мы обменялись еще парой слов о сырой погоде, и можно было считать, что разговор состоялся. В молчании мы уставились каждый в свое окно. Разумеется, пейзаж был прекрасен — даже я не стала бы этого отрицать. Все вокруг было зеленым: деревья, их покрытые мхом стволы, их ветви, с которых свисали зеленые «бороды» лишайников, заросли папоротников на земле. Зеленым казался даже сочившийся сквозь листья воздух.
Было слишком зелено — словно на чужой планете.
Наконец, мы подъехали к жилищу Чарли. Он до сих пор обитал в маленьком домишке с двумя спальнями, который они с мамой купили в первые дни совместной жизни. Собственно, других дней совместной жизни у них и не было — только первые.
Перед этим неизменным домом был припаркован мой новый — ну ладно, новый для меня, — пикап. Он был покрыт выцветшей красной краской, с большими округлыми крыльями и просторной широкой кабиной. Поразительно, но он мне сразу понравился. Непонятно еще, как он будет бегать, но представить себя за рулем такой машины мне было приятно. Пикап был из породы неубиваемых монстров из толстого железа — таких нередко видишь на месте аварии без единой царапины, хотя вокруг валяются обломки разбитого ими в хлам иностранного «оппонента».
— Ух ты, пап! Здорово! Спасибо! — Теперь первый день в новой школе пугал меня чуть меньше. Завтра передо мной хотя бы не встанет тяжкий выбор: идти туда пешком три километра под дождем или поехать с Чарли на машине с мигалкой.
— Я рад, что тебе нравится, — проворчал Чарли, опять смутившись.
Все мои вещи мы перенесли в дом за один раз. Мне досталась «западная» спальня, выходящая окнами улицу. Комната была мне знакома — в этом доме она принадлежала мне с рождения. Деревянный пол, светло-голубые стены, островерхий потолок, пожелтевшие кружевные занавески — все это было частью моего детства. Чарли заменил колыбель большой кроватью и поставил стол, когда я подросла — вот и все перемены.
Теперь на столе красовался подержанный компьютер, а вдоль плинтуса тянулся телефонный провод для модема. Так Чарли выполнял условие мамы — она хотела, чтобы мы всегда были на связи. Кресло-качалка родом из моего младенчества по-прежнему стояло в углу.
В доме была всего одна маленькая ванная наверху, и мне придется делить ее с Чарли. Я постаралась не слишком придавать этому значение.
Чарли никогда не стоит над душой — это одна из его лучших черт. Он оставил меня распаковывать вещи и устраиваться на новом месте — для мамы это было бы немыслимо. Хорошо было остаться одной, не напрягая лицо для улыбок и выражения благодарности. Можно мрачно уставиться в окно на сплошную пелену дождя и позволить паре слезинок выкатиться наружу. У меня пока не было настроения рыдать на полную катушку — лучше было оставить это на вечер, когда перед сном придется поразмышлять о первом школьном дне.