Увы, ничего этого не случилось, но, несмотря на это, рассказ мог и не быть таким мрачным. Венецианцы могли понять, что республика гибнет, могли вспыхнуть те искры отваги и стойкости, которые разгорались, когда колонии защищали от турок, или позже, когда внуки этих героев, столетие спустя, восстали против Австрии. Вспомним героическую защиту стен Константинополя — яркую вспышку древнего венецианского духа, который светлейшая гордо несла через века. Но не случилось и этого. Истинная трагедия Венеции заключалась не в гибели ее, но в том, как она погибла.
Про Лодовико Манина можно сказать только, что этот унылый, беспомощный человек довел республику до гибели. Но своей малодушной капитуляцией он хотя бы уберег свой город от разрушения. Если бы французская артиллерия открыла огонь со своих позиций, если бы французские корабли вошли в лагуну и начали обстрел с моря, трудно представить себе, чем бы это закончилось. И так многое погибло. Используя фальшивый предлог,[331] Бонапарт приказал собрать картины, скульптуры, манускрипты, церковную утварь и все ценные произведения искусства, которые обнаружат специально назначенные комиссионеры, даже бронзовых коней с собора Святого Марка увезли в Париж, чтобы украсить ими арку Карузель перед дворцом Тюильри. Как мы знаем, этих коней позже вернули на галерею собора Сан Марко.[332] Но большая часть трофеев попала в Лувр, да там и осталась: огромная картина Веронезе «Свадьба в Кане Галилейской» из трапезной Сан Джорджо Маджоре и его центральная панель с потолка зала Совета десяти, из Дворца дожей. Мы можем только поблагодарить Наполеона за то, что он, как это ни странно, сам в Венеции не появился. Сделай он это, его приспешники подошли бы к процессу с той же тщательностью, какую они проявили в других городах. Венецию омрачила только тень того опустошения, которое ей грозило.
Независимо от нашего мнения о том, могла ли Венеция спастись с помощью смелого, решительного и умного лидера, мы можем подивиться, что она продержалась так долго. Ее не сломил ни один из трех величайших ударов, которые она на своем веку испытала: открытие пути в Индию вокруг мыса Доброй Надежды в 1499 году, постоянный в течение двух столетий напор турецкой мощи, сломившей в 1453 году Константинополь, и война против почти всех сил Европы, объединенных Камбрейской лигой. Причиной падения Венеции мог стать каждый из них. Пережить все три казалось просто чудом.
Однако с начала XVI века упадок начал набирать силу. Поначалу его декорировали громкие победы и достижения, но со временем дым рассеялся, краски выцвели, и оказалось, что победы призрачны, а великая веха переломного момента оказалась порогом перед обрывом в пропасть. Прославленная победа над турками при Лепанто в 1571 году не дала вообще ничего, пелопоннесских завоеваний Франческо Морозини в 1685 году хватило едва на тридцать лет, торжественные празднества в честь побед Анджело Эмо над итальянскими пиратами 70-80-х годов XVIII века доказали только, как нуждались венецианцы в победе и как низко склонились их знамена.