— Благодарю вас, мистер Бэннет. Я рад, что у нас с вами общая точка зрения, — и Билл вышел из кабинета, довольный, что босс наконец-то проникся его любовью к компьютерам.
— Что за чушь! — воскликнула Энн, вновь появляясь на пороге кабинета.
— Вы это знаете, я это знаю, а Йорку приятно, — Доминик улыбнулся. — Куда это вы исчезли?
— Прошлась там и тут, проверила нашу почту, — сказала Энн, кладя на середину стола папку. — Кажется, мисс Уэтэрби решила нас погубить. Она написала нам пять писем, в которых заявляла, что ей не нужны кредитные карточки и что она не желает тратить свое драгоценное время, заполняя наши анкеты. Плевать она хотела на наши кредитные карточки. Ей надо, видите ли, работать с наличными, и вообще со своими клиентами она хочет разбираться сама.
Доминик пролистал письма, поначалу вполне корректные.
— Почему на них никто не обратил внимания? — хрипло спросил он, поднимая на Энн недовольный взгляд.
— Все дело в нашей системе. Мы что хотим, то и делаем и никаких предложений со стороны не принимаем. Впрочем, заверяю вас, такое с нами случается впервые.
— Интересно, почему?
Зазвонил телефон. Энн взяла трубку.
— Мисс Рэйнольдс. В четвертый раз сегодня, — сухо сообщила она.
Доминик застонал:
— Мне никогда от нее не избавиться, — правой рукой он потер лоб, а левой взял трубку. — Привет, Мэри, — проговорил он, глядя, как Энн выходит из кабинета.
— Я весь день тебя ищу! — начались визгливые упреки. — Доминик, ты мог бы…
— Ну вот он я. В чем дело?
— Я хотела напомнить тебе об обеде, который я даю завтра, и о бале, который дает художественный совет в субботу.
В ее голосе появились привычные страдальческие нотки. Он ясно представил себе ее фигуру манекенщицы в очень дорогом белье, светлые волосы, тщательно уложенные в "небрежную" прическу, ее лицо, над которым несколько часов трудилась косметичка.
— Послушай, Мэри, я правда простудился. Не думаю, что смогу…
— До-ми-ни-ик, — она всегда переходила на жалобно-просящий тон, когда он пытался ей перечить. — Дорогой, ты должен быть. Я всем обещала. В конце концов, не каждый день встречаешь знаменитого писателя, который к тому же президент фирмы.
Доминик с неприязнью слушал, как она изображает маленькую девочку, и расслабил узел галстука, чтобы легче дышалось. Наверное, ему хуже, чем сам он думает, если сексуальная Мэри Рэйнольдс не только не возбуждает его, но и вызывает странную горечь во рту. Ее постоянное желание быть в центре внимания и непомерная жадность вызывали у него ощущение, будто его используют. Доминик вспомнил, что точно так же относился к подобным связям отец.