, которая у нас, к счастью, оказалась. Он расплатился, я упаковал диск, и он вышел. Только тут я сообразил, на кого он похож. На меня.
Я попробовал рассчитать вероятность нашей случайной встречи в таком мегаполисе, как Токио, но калькулятор зашкалило — не влезали все знаки после запятой. И я подумал — а что, если он инкогнито приходил посмотреть на меня? Может, он думает обо мне, как и я о нем. Много времени должно пройти, прежде чем мы, сироты, научимся трезво относиться к таким вещам. При первом же удобном случае кидаемся все романтизировать, да еще как! И притом я не то чтобы настоящий сирота, сиротства я не испытал. У меня всегда была Мама-сан.
Я выскакиваю на минутку, чтобы почувствовать капли дождя на коже. Вдохнуть свежего воздуха. Фургон резко тормозит и гудит старушке, которая толкает перед собой тележку. Та оглянулась и замахала на него руками, как колдунья. Фургон гуданул еще раз, словно разозлившись. А вот плывет длинноногая красавица в норковом пальто, она не сомневается в своей безумной привлекательности. За ней вышагивает богатенький муж и ведет на поводке морщинистого пса с высунутым до земли языком. Женщина переводит взгляд в сторону и, прежде чем скрыться из виду, замечает на мгновение выпускника средней школы, гробящего свои молодые годы в убогой лавчонке, где и посетителей-то почти не бывает.
Таково мое место в этой жизни. На память приходит еще один диск Билли Холидей. Однажды душным долгим вечером в Чикаго она спела «Будет другая весна» [7], а зал аплодировал ей, пока не кончились силы.
Телефон.
— Привет, Сатору. Это я, Кодзи.
— Ничего не слышу! Что за грохот там у тебя?
— Я из институтской столовой.
— Как экзамен по машиностроению?
— Пришлось здорово потрудиться…
На самом деле он почти не готовился.
— Поздравляю! Значит, в храме побывал не зря? Когда объявят результаты?
— Недели через три-четыре. Главное, все позади. Уже хорошо. А поздравлять меня пока рано… Слушай, отец сейчас в Токио. Мама сегодня готовит сукияки [8]. Вот они и подумали — может, зайдешь, поможешь нам с ним управиться? Как ты, старик? А засидимся — переночуешь в комнате сестры. Она с классом уехала на экскурсию на Окинаву.
Про себя хмыкаю и крякаю. Вообще-то родители Кодзи — славные, порядочные люди, одно плохо — считают своим долгом наставлять меня на путь истинный. Никак в толк не возьмут, что меня вполне устраивает моя жизнь — с дисками, с уроками игры на саксофоне и с моим личным «углом». В основе их участия лежит жалость, а вот жалости я не перевариваю, лучше буду дерьмо ложкой лопать, как и полагается сироте.