Адела напряглась.
— Итак, Смидли? — вопросила она.
— Что — итак?
— Отвечай на вопрос, — сказала Билл.
Смидли моргнул. Ему нелегко было сосредоточиться на предмете.
— А, привет, Билл!
— Привет, старый дружище.
— Я тебя не заметил. Я что-то с утра не прогляделся. Плывет перед глазами. А ты вроде пожелтела.
— Это тебе мерещится. У меня отличный цвет лица.
Адела, усевшаяся за письменный стол, повелительно постукивала по нему костяшками пальцев. Сейчас ей бы больше приличествовал судейский молоток, но, как и Фиппсу, обходившемуся в своей предыдущей профессии без подручных инструментов, для выражения чувств ей вполне довольно было и своих костяшек.
— Не время обсуждать внешность Вильгельмины, — постановила она. — Я жду объяснений.
Билл подняла брови.
— Ты полагаешь, что нужно объяснять, с какой стати он пырнул вилкой конферансье? Что ж тут необыкновенного! Дело житейское. Мне было бы интересно узнать, почему ты не в тюрьме, Смидли. Фиппс дал нам понять, что тебя заточили в узилище с сырыми стенами, кишащее крысами. Что же случилось? Дочь тюремщика передала тебе напильник в пироге?
— Меня выпустили с извинениями.
— Вот видишь, — торжествующе воскликнула Билл, — нет предела милосердию! Значит, я была опять права.
Адела испустила сдавленный стон, стон страдалицы, призывающей небеса в свидетели совершаемой против нее несправедливости. Голос ее дрожал, как дрожал бы во дни ее экранного триумфа, не будь тогда ее страдания выписаны в титрах белым по черному.
— Какой позор! — выкрикнула она. — Деверь Аделы Шэннон сидит в тюряге с лос-анджелесским отребьем!
Кей перехватила взгляд тети.
— От сумы да от тюрьмы не зарекайся. Там всякие люди попадаются.
— И все, наверное, общаются запросто, — прибавила Билл.
— Черного галстука довольно, белый необязателен.
— Прошу вас! — взмолилась Адела.
И снова обратила взор к недавнему узнику.
— Итак, Смидли? Я все еще жду объяснений.
— Скажи ей, что бедное сердце никогда не утешится.
— Вильгельмина, прошу тебя!
— Это же правда, — возразила Билл. — Кого хочешь спроси.
— У тебя есть объяснение?
Неловкое шевеленье верхней части туловища указывало на то, что Смидли намерен распрямить плечи.
— Разумеется, у меня есть объяснение. Полное и удовлетворительное объяснение. Я праздновал.
— Праздновал? Что праздновал?
— Самую замечательную удачу, которая только может свалиться на заслуживающего ее человека. Я как раз говорил об этом Кей наверху.
Кей кивнула.
— Очень романтическая история, — подтвердила она. — Как раз для фильма категории «Б».
Билл нахмурилась.
— Не упоминай в моем присутствии фильмы категории «Б», крошка. Не поворачивай нож в ране.