От картин грядущих бедствий его оторвал вопрос хозяина. Булпит был из тех, кто, когда не спит и не ест, так и сыплет вопросами. Едва дожевав последний кусок и отерев рот розовым платком, он тут же открыл шлюзы:
— Послушай-ка, а как ты познакомился с Джин? Адриан объяснил, что встретились они в гостях. Булпит незамедлительно поинтересовался, где.
— В одном поместье. У таких Уиллоуби.
— Ничего люди?
— Да, вполне.
— Друзья, что ли?
— Да.
— И ее?
— Да.
Булпит покивал. Он попал в свою стихию.
— Как все получилось-то? Влюбился, значит, с первого взгляда?
— Да. Хм, да.
— Прям как громом?
— Ухм… Да.
— Моргнуть не успел.
— Да.
— Так оно лучше всего, верно?
— Да.
— И, значит, тайну храните?
— Да.
— Ее идея?
— Да.
— Хочет, чтоб ты сначала разжился?
— Да.
— А тут наш милорд возьми да прознай про все?
— Да.
— И стал за тобой гоняться?
— Да-а…
Булпит вздохнул, скорбя о необузданности английских помещиков.
— Это он зря. Любовь, это самое, правит миром, верно я говорю?
— Да.
— То-то! — подхватил Булпит. — Правит, как угорелая. Я против этих всяких разлук. Конечно, милорда я понимаю. Ты ведь у нас не при деньгах, верно я говорю?
Адриан признался, что доходы его невелики.
— Вот, вот, — мудро заметил Булпит. — Наш милорд — крутой дядя. Ведь как он смотрит — дочурка, можно сказать, овечка…
Он вопросительно выкатил блестящий глаз. Адриан покивал.
— Овечка, стало быть, отдала сердце скромному, бедному человеку. Что тут делать, а? Как говорится, прихлопнуть огонь. Вот они, аристократы. Видно, от того, что крестьян очень мучали. Милорда и винить нельзя, такое уж воспитание. Не может уразуметь — любовь, это самое, побеждает все.[90] Когда-то я исполнял такую песенку… Как там? А, да, — и, следуя своей неизменной привычке, Булпит прикрыл глаза. — Вот, «Хвастай богатством, в замке живи, тра-а-ля-ля… Нет ничего сильнее любви, тра-а-ля! Любовь побеждает все, о-о-о, о-о, о-о!»
На финальной ноте, как бы выполнив неприятную, но необходимую работу, Сэм раскрыл глаза и нежно вылупился на Адриана.
— Слушай, не дергайся ты из-за милорда! Ну его к бесу. Действуй! Женись, нечего тут суетиться. Мне моя племянница нравится. Нужно ей счастье? Нужно. Значит, когда она выйдет замуж, в тот самый день, я ей дарю полмиллиона долларов! Да-с.
На несколько минут в салоне «Миньонетты» воцарилась гробовая тишина, к полному удовольствию Булпита. Он отлично понимал, что заявление его — сенсация, и был бы весьма разочарован, получи в ответ небрежное «Вот как?» Что ж, рассчитывал поразить собеседника — и пожалуйста, поразил.
Это слабо сказано. Все его способности — и умственные, и физические — отключились напрочь. Чувства Адриана, хотя он и не подозревал об этом, в точности походили на чувства несчастливцев, которых Булпит оглушал бутылкой по голове в дни горячей юности. Глаза у них стекленели, ноги — деревенели, изо рта вырывался хрип. Еще повезло, что он уже поел, иначе непременно поперхнулся бы, проглоти все это одновременно с ветчиной из «Гусака и Гусыни».