***
— Он вернул меня к жизни. Если бы не он, меня в тот вечер не стало бы. Не думаю, что я покончила бы с собой. Скорее всего, сердце бы просто не выдержало боли и остановилось. Или разорвалось — не так важно. Важно то, что в тот вечер мои мучения должны были завершиться. А он продлил агонию.
Замолчала, припоминая события того вечера. Она так близка была к блаженству небытия…
— Если бы он ворвался ко мне в другой день — я бы просто выгнала его. Пусть в этот день, но если бы он не удовлетворился невинным поцелуем — я выгнала бы его чуточку позже. Непременно выгнала бы. Пусть бы произошло то, что обычно происходит между мужчиной и женщиной — я не придала бы случившемуся значения. Я бы использовала его. Я его — не он меня. И мне легко было бы его выгнать. Возможно, после этого я бы оправилась от новогоднего шока, и даже смогла бы жить более-менее нормальной жизнью.
— Но он пришел в тот день, — после короткой паузы продолжила она. — Он выбрал ту тактику. Беспроигрышную. Когда утопающему протягивают соломинку — он хватается за нее автоматически, даже если не желает спасения. Так и я. Казалось бы — жизнь кончена, ничего больше не нужно. И в этот момент происходит что-то, доказывающее: ты жива! После этого должно пройти много времени, прежде чем поймешь: это был обман. Не жизнь — одна сплошная иллюзия…
***
Нельзя сказать, что непосильный груз с души, с сердца упал и в одночасье растворился в небытие.
Душевная боль никуда не делась. Она продолжала разъедать нутро постепенно, клеточку за клеточкой. Однако визит Черкасова оказался для Ирины своеобразным антибиотиком.
Это только в фантастических фильмах о глобальных эпидемиях, грозящих вымиранием всему человечеству, ученые в последний момент находят лекарство, и жена главного героя, приняв одну-единственную таблетку, тут же излечивается от смертельной болезни. Жизнь человеческая — не кино и не роман автора-дилетанта. В ней так быстро от смерти не излечишься.
Но главное уже произошло — Ирина приняла спасительный эликсир жизни, и тот начал победоносный марш по ее душе.
После ухода Черкасова ей впервые за последние недели захотелось посмотреться в зеркало. Что он говорил о поплывшем макияже? Увидела собственное отражение и ужаснулась. Что макияж? Снял, и порядок. Но как снять с лица усталость? Несмотря на отсутствие морщинок, оно, кажется, конкретно позабыло о том, что ножом хирурга ему велено помолодеть на десяток лет.
Она словно впервые за прошедшие после операции полтора года увидела свое лицо. Глупости, конечно: Ира смотрелась в зеркало по несколько раз в день. Но оценить ущерб смогла только после визита Черкасова. Лишь теперь сообразила, что блестящие результаты труда пластического хирурга понесли невосполнимый урон, и если не предпринять немедленных действий, будет поздно — процесс станет необратимым. Лишь теперь поняла, что, оказывается, ей на это еще не наплевать, что еще хочется хорошо выглядеть, хочется кому-то нравиться.