Ирке она чуток приврала — не ожидался сегодня никакой потенциальный жених. Очень уж хотелось уесть бывшую подругу. Пришли, как обычно, родители Сергея да Маринкины подружки.
Именинница дежурно чмокнула тетю Ларису в щечку в благодарность за подаренный симпатичный джемпер, и после недолгого застолья умотала с подругами на дискотеку. Родители сидели допоздна, сокрушаясь по поводу преждевременной кончины свахи. Об Ирине не было произнесено ни словечка: эта тема в их доме табу.
Ларочка радостно щебетала, подкладывала гостям салатики, суетилась. Делала это намеренно утрированно, демонстрируя, что от отсутствия предательницы семья не пострадала — и без нее найдется, кому позаботиться об осиротевших дочери и муже. С нетерпением ждала, когда же, наконец, старичье умотает домой. И тогда…
Именно сегодня все должно произойти! Недаром же она старательно подливала водочки Сергею. Она давно все спланировала. Именно сегодня все решится. Он должен будет признать, попросту обязан, что без Ларочки ему никуда.
Словно прочитав ее мысли, старики засобирались. Потоптались в коридоре, в который раз желая сыну спокойной ночи, да и отбыли, наконец, восвояси.
Ларочка картинно плюхнулась на стул:
— Фу, устала! Давай, Сережик, выпьем, а то я ни поесть как следует не успела, ни выпить. Теперь уж можно расслабиться.
Тот не возражал. Налил в две рюмки водки. Не дожидаясь красивых тостов, буднично пожелал:
— Будь, — и выпил, даже не чокнувшись.
Ларочка обиделась, но виду не подала. Ничего-ничего, покочевряжься еще немножко. Все равно тебе деваться некуда — как в старой-престарой песенке: 'Никуда не денешься, влюбишься и женишься, все равно ты будешь мой!'
— Давай, что ли, музычку включим, потанцуем? А то сидим с тобой, как пенсионеры.
В ответ на ее предложение Русаков демонстративно потянулся к пульту телевизора, включил какую-то аналитическую чепуху:
— Не хочу. Устал.
Кочевряжимся? Сколько ж можно? Ларочка тебе и так три с половиной месяца на раскачку дала. Не пора ли, дружок, делом заняться?
— Бедненький, совсем измотался на работе. Давай-ка я тебе массажик сделаю — здорово помогает, расслабляет.
Не дожидаясь согласия, встала позади него, и давай наминать холку:
— Я в массаже толк знаю. У меня рука набитая. Я ведь маму столько лет выхаживаю, каждый вечер массирую, чтобы пролежней не было.
Он не ответил, но голову опустил, предоставляя Ларискиным рукам поле для деятельности.
Вот и умница, одобрила она про себя. В благодарность за послушание то мяла, то ласково поглаживала мощную его шею. На одном месте не топталась: ей должна принадлежать не только шея, он нужен ей весь! От шеи спустилась ниже, добралась до плеч. Дальнейший путь затруднял жесткий ворот сорочки.