Офелия начала теребить полу халата.
— Мне нужно было принять трудное решение. Я хотела остаться одна и подумать.
Трудное решение? Внезапно Эбби ощутила скопившееся в комнате напряжение. Что-то было не так. Она повернулась к Дэвиду:
— Доктор Мессер, вы позволите мне недолго поговорить с вашей невестой с глазу на глаз?
Дэвид посмотрел на Офелию, и та сказала:
— Я бы с удовольствием съела мороженого. Пустыня высосала из меня всю жидкость.
Когда он ушел, Эбби начала искать нужные слова. Она думала, что влюбленная, беременная и готовящаяся выйти замуж Офелия очень счастлива, и пребывала в уверенности, что ее дочь ждет чудесная жизнь.
— Надеюсь, вы смогли принять свое трудное решение, — осторожно сказала она, ожидая, что Офелия захочет объяснить случившееся.
— Прошу прощения, мисс Тайлер. — Офелия неуверенно встала с диванчика. Ее лодыжка была забинтована, стопа покраснела и опухла. — Мне бы не хотелось обременять вас своими личными делами. — Она подошла к резному шкафчику, украшенному пасторальными сценами, налила два бокала «эвиана» и сказала: — Лучше объясните, как я умудрилась выиграть конкурс, в котором не принимала участия.
Эбби хотела сказать Офелии то же, что уже сказала Коко и Сисси, и сослаться на благотворительность Сэма Страйкера, но здесь кривить душой было нельзя. Она должна была знать, в чем заключаются трудности дочери, и помочь ей справиться с ними.
Офелия молча протянула Эбби бокал и вернулась на диванчик. Похоже, характер у нее был упрямый и властный. Доктор Каплан тревожно посмотрела на закрытую дверь, и Эбби поняла, что на самом деле конкурс ее вовсе не интересует.
Выбора не оставалось. Эта женщина была ее дочерью. Тридцать три года Эбби ничем не могла ей помочь. Но сейчас все изменилось.
— Может быть, расскажете, в чем проблема?
Офелия посмотрела на хозяйку курорта. Кто-то говорил ей, что Эбби Тайлер — затворница. Она создала этот курорт четырнадцать лет назад и с тех пор ни разу не выезжала за его пределы. Ухоженная, привлекательная женщина под пятьдесят, со вкусом одетая, с прямым, открытым и добрым взглядом…
— Все дело в моей беременности, — тихо сказала она.
В пустыне, где не было ничего, кроме скал, ветра, песка и неба, Офелия пыталась найти ответ на мучивший ее вопрос, но вместо этого сделала потрясающее открытие.
Шагая под солнцем и слушая тишину, она думала, что невинный и нетронутый доисторический мир должен был породить таких же невинных людей, которые стали нашими предками. Ее обвевал ветер, шептал, дышал в лицо то холодом, то зноем, и Офелия чувствовала себя путешественницей во времени. Мир книг и телевидения тускнел, цвета пустыни становились ярче, и чувства Офелии обострились так, что она могла понять, о чем ей кричал паривший в небе краснохвостый ястреб.