- Колхоз "Новый путь", - сказал ямщик не оборачиваясь. - Здесь поить будем!
Мы привернули к первой избе, и я выбралась из сена. В колхозе мы переночевали, а на рассвете - снова в путь.
Едешь, едешь - всё одно и то же. Надоест глядеть - зажмуришься, подремлешь, а как откроешь глаза - опять то же самое. Сосны да елки, елки да сосны, словно мы и с места не трогались. Вдоль дороги торчат из снега полосатые верстовые столбы. Перегоны здесь длинные. Пока от одного колхоза до другого доберешься, столбов десять насчитаешь, а то и больше.
Еду-еду я и всё думаю: что же это за город такой - Уржум? Знакомых у меня там нет, и еду я туда в первый раз...
Одно только мне известно: есть в Уржуме маленький домик, где родился и жил замечательный человек, которого знает вся наша страна. Нет у нас города, в котором бы не было улицы, завода, школы или пионерского отряда его имени. Звали этого человека Сергей Миронович Киров.
Хорошо бы разыскать в Уржуме школу, где он учился. Может быть, в одном из классов до сих пор еще стоит поцарапанная, облупившаяся парта, на которой он сидел.
Может, найдутся в Уржуме и люди, которые знали его с детства.
- Дедушка! - спрашиваю ямщика. - Скоро ли в Уржум-то приедем?
- Потерпи еще малость.
Так мы ехали четыре дня, а на пятые сутки под вечер впереди засверкали веселые огоньки.
- Вот тебе и Уржум! - сказал ямщик.
Лошаденка бойко затрусила вниз, и скоро мы въехали на базарную площадь. Здесь было пусто и тихо, только большая косматая собака бегала между ларьками, вынюхивая снег, да на крыльце возле кооператива дремал сторож, завернувшись в бараний тулуп.
Мой ямщик снял заскорузлые варежки, сунул их за пояс и, обернувшись ко мне, неожиданно заговорил. Я никак не думала, что он такой разговорчивый.
- А зовут меня Тимофей Палыч, - сказал ямщик. - Мы здешние, уржумские... Проживаем здесь семьдесят два года. Каждый столбик, каждый камешек я тут знаю. Вот, к примеру сказать, кто в этом дому живет? Не знаешь? А я знаю. Живет здесь учитель Спасский, Владислав Павлович. Он здешний, уржумский, отец его доктором у нас был. Вон, видишь, у него в окошке свет горит. Поздно ложится. А тут наискосок кто жил? Жил тут купец Царегородцев. Он от каменной болезни помер. Криком кричал на всю улицу... А вон там, под горой, где забор белый каменный, арестный дом стоял, - там теперь, кажись, склады... А вот в этом доме, в низку - лавка купца Харламова и почта помещались. Богатейший был человек купец Харламов. Старик причмокнул и покрутил головой. - У него в лавке три лампы-молнии горели. Двух приказчиков и мальчишку держал. Теперь в этом помещении советская власть Дом колхозника устроила... Вылезай, пассажирка, приехали.