Настал час для решительных действий всякой смуты заводчику князю Шаховскому. В своих розмыслах Шаховской не переставал заноситься. Не для того он сидел в тульской осаде и в заточении в монастырском подземелье, чтобы преклонить колени перед Шуйским. Виделось ему значительной силой в смуте — казачество. У казачества свой вождь Заруцкий. Шаховской успел заметить, что казак умен и расчетлив.
Заруцкого он нашел в казачьей избе в застолье с казацкими атаманами. Не водочкой и брагой собрались побаловаться казаки перед распутьем, а думу думать. Как об этом не догадаться, когда в Тушине шатание. Шаховской вошел, казаки примолкли.
— Дело у тебя до нас, князь, или к застолью нашему поспешал? — спросил Заруцкий.
— Застолье ныне на беду. По всему стану бражничают, на дне чары ищут куда коней повернуть.
— А ты к нам с подсказкой? От боярина и князя добра не ждем! — оговорил Шаховского кто-то из атаманов.
— Садись к столу князь! — пригласил Заруцкий. — Ты нам человек известный. А вот суетишься не ко времени. В сказке сказывается: « пойдешь прямо — смерть примешь, пойдешь направо — серый волк съест, пойдешь налево — леший заплутает». Прямо — это к королю. Чертей у нас на иконах пишут в островерхих литовских шапках. Власть королю добудем, а он нас заделает холопами. Досыта, а нам до смерти — паны нашей кровушкой напьются. К царю Шуйскому — так то ж убивец, несчесть сколько наших в проруби утопил. Он, как серый волк, когда травят уши прикладывает, а когда уйдут охотники — все стадо перережет. Остается нам темный лес с заманным лешим. К нему звать пришел? Мы и без провожатых знаем дорогу в лес к лешему.
Шаховской любил иносказания. Тем же и ответил:
— А почему бы и не к лешему в лес? Крутит он, крутит, заваживает, а ты его зааркань, да конец крепко держи. Так не он, а ты его поведешь, куда тебе надобно. Руки у тебя, атаман, сильные — удержишь и поведешь.
Заруцкий перемигнулся с атаманами.
— Князь заговорил нашими прибаутками. Дай отгадку: кто же леший?
— С уха на ухо — шепну. А тебе решать — сказывать ли об том атаманам?
— Шепни!
— Иной шепот, громче набата.
Вышли из избы. Мороз помягчел, наплывали снеговые тучи, грозя вьюгой.
— Говори, князь, коли есть, что сказать!
— Тайна сия, все равно, что мешок с золотом, который на дороге валяется, да никому в разум не входит мешок поднять и открыть. Всяк пинает его ногой. Подумать бы, что наш царик из себя являет, даже если бы его чудом на престол возвели? Леший, и тот, загогочет во все горло. Люди разглядят, что поставили вовсе не царского сына, а безродного бродягу. Король его отвергнет, а церковь проклянет. А есть у нас, атаман, царица Марина, на царство венчаная в Успенском соборе...