Локи пустился в долгий, запутанный и от первого до последнего слова лживый рассказ, в суть которого отец Целестин вникнуть и не пытался. Надо отдать должное маленькому богу — врал он на редкость убедительно, глядя полными искренней невинности глазами на военного вождя валлов. Насытившийся и опьяневший монах пытался задремать, но вдруг, в разгар описания Лофтом неимоверной истории о бегстве из какого-то восточного предела Междумирья из-за немилости тамошнего конунга, получил удар локтем в бок. Встрепенувшись, отец Целестин недовольно глянул на Видгнира, который, выпив не меньше остальных, казался трезвей самого святого пустынника.
— Послушай, — зашептал он на ухо святому отцу, — в этом Лугдунуме что-то не так!
— Конечно, — тоже шёпотом перебил монах, — добрые люди не позволят себе украшать дом черепами себе подобных!
Видгнир поморщился и укоризненно посмотрел на духовного наставника. Нельзя же быть столь впечатлительным!
— Я не о том. Здесь Сила.
— То есть? — настороженно переспросил отец Целестин, внутренне приготовившись к встрече с чудищем наподобие бараноголового змея или чем похуже. — Ты, может, об их боге, как его?.. Луге?
— Не знаю… — Видгнир взъерошил пятерней волосы и нахмурился, будто прислушиваясь. — Может быть, и так… Но её истечение не очень сильно, словно носитель Силы хочет скрыть свои возможности. За стенами крепости я так и вообще ничего не ощущал, только когда за ограду вошли, начал её улавливать.
— Надо будет у Локи потом спросить, — ответил монах. — Он-то должен знать, что и как… И потом, он говорил, будто валльский жрец-друи Силой обладает…
Лофт как раз заканчивал свою крайне запутанную повесть, и, судя по лицу Аудагоса, на котором появилась благожелательная и почти дружеская улыбка, его враньё военного вождя вполне удовлетворило. Торин, слегка окосевший, усиленно пытался разыгрывать из себя конунга в изгнании, ибо трогательное и драматическое повествование Локи слушал очень внимательно.
— А почему ты выехал к нам с намерением драться, да ещё и один, без своих воинов? — спросил Лофт у валла, и тот, покрутив ус и подумав, молвил:
— Наш друи — тот старик, которого вы видели, в белом одеянии, — уже пару дней чувствует что-то неладное. Он говорил мне, будто здесь, в Лугдунуме или его окрестностях, появился чужой, и тоже не человек, как ты. Разве что определить, что это за наваждение, друи не смог. А сегодня явились вы, да ещё с драконом… Говорите на языке ведьм из Леса за горами; опять же валлы колена зеномов завтра уходят, и перед дорогой наш народ не должен опасаться неведомых бед. Вот я, как вождь, и вышел биться с тобой, чтобы победить или погибнуть. Я должен был отвадить чужого от нашего пути.