Я — животное, обладающее разумом, не переставал он твердить себе, и я должен воспринимать все, что произойдет, не теряя здравого смысла. Я должен обернуть себе на пользу все, что удастся, а остальное попытаюсь понять…
Позади него послышался отдаленный вой сирены, затем он стал все громче и громче. Обладающее разумом животное отпрыгнуло в кювет и, дрожа за свою драгоценную жизнь, старалось держаться подальше. Вот сирена уже совсем рядом, и послышалось урчание моторов. Когда от их рева едва не полопались барабанные перепонки, Ройланд приподнял голову, чтобы хотя бы разок взглянуть на дорогу, и сразу же нырнул назад, вглубь кювета, будто сраженный гранатой, взорвавшейся у него внутри.
Прямо по центру двухстороннего шоссе мчался конвой, подминая под себя белую разграничительную линию. Сначала мимо него пронеслись три разведывательные бронемашины со спаренными пулеметами. В каждой из них виднелись только головы японских солдат в касках. Затем проследовал высокий трехосный бронетранспортер, у которого чисто для видимости в кормовой части была установлена пулеметная башенка — никелированные стволы пулеметов были явно непригодны для употребления. В открытом люке располагался японский адмирал в пилотке, рядом с ним сидел офицер СС, одетый во все черное, с лицом, будто вырубленным топором. Затем, в арьергарде, шли еще два броневика…
— Мы потерпели поражение, — задумчиво произнес Ройланд, сидя в кювете. — Пригодные только для парада ткани со стеклянными окнами значит, мы проиграли войну давным-давно.
Были ли на самом деле на адмиральской форме знаки Восходящего Солнца или это ему только почудилось?
Он вылез из кювета и снова побрел по модернизированному шоссе на запад. Он просто был неспособен на то, чтобы вот так запросто сейчас заявить: «Я отвергаю этот мир», испытывая такую жажду, которую испытывал сейчас Ройланд.
Он даже не повернулся, когда его догнала направляющаяся на запад какая-то очень странная, методично полыхающая машина и остановилась с ним рядом.
— Зиг хайль! — раздался удивленный голос. — Что это вы здесь делаете?
Машина была столь же нелепой, как и тот танк для парада. Это была просто самодвижущаяся повозка, детские санки на колесах, приводимые небольшим шумным открытым моторчиком с воздушным охлаждением. Водитель восседал на узеньком сидении вроде велосипедного седла, а позади него, занимая всю заднюю часть крохотной платформы, были расположены два десятикилограммовых мешка с мукой. У водителя было высохшее лицо, характерное для уроженцев Юго-Запада. На нем была мешковатая синяя роба, которая очевидно была хоть и формой, но не военной. На груди чуть выше непонятного ряда поблекших полосок к материи была пришита ленточка с именем: Мартфилд Е., 121884, П-7, НКОТД 43. Увидев, что Ройланд смотрит на ленточку, незнакомец любезно произнес: — Меня зовут Мартфилд. Я — платный мастер седьмого разряда, но нет никакой необходимости обращаться ко мне в соответствии с моим чином. Все ли у вас в порядке, милейший?