Кристина опустила голову, но потом выпрямилась и твердо произнесла:
— Мне не вынести позора, тюрьмы! У меня сын, как он посмотрит людям в глаза? А насчет подарков… Вы думаете, что я, как в мелодраме, сняла с себя этот проклятый жемчуг и швырнула ему в лицо? Нет, я этого не сделала! Это была плата за его вялые телодвижения на мне, за тайные встречи и за его нежелание что-либо менять в своей жизни.
Он даже пригласил меня на свадьбу дочери! Как будто бы ничего не произошло! А моя жизнь была сломана. Через месяц годовая инвентаризация, как я объясню пропажу? Ведь этот друг увез ее в Москву! Я хотела убить Вольфа!
— Ну, если бы взглядом убивали… — я не удержалась от комментарий.
— Когда он спустился с эстрады и принимал поздравления, он очутился около меня, и я ему сказала: «Ты скоро умрешь!» — и отошла в сторону. А через два часа Руби умер. Неужели это я? — произнесла Кристина заплетающимся голосом и потянулась к бренди.
— Не давайте ей больше пить! — приказала я. Кристина запротестовала.
Мне позарез нужно было разговорить ее. И я спросила в лоб:
— Но ты же не побоялась попросить у иностранца вернуть тебе украденное?
— Да, — ничуть не удивившись моему вопросу, ответила она. Зато удивились окружающие.
— Валерия, откуда ты знаешь?
— От верблюда, — огрызнулась я. — Вы в вашей медитации всякую херню рассматриваете в прямом и переносном смысле, а я информацию собираю.
— И она тебе оттуда приходит? — Надежда показала рукой на потолок. В ее голосе послышалось невольное уважение.
— А откуда же? — отозвалась я и наклонила голову. — Вот, пощупай, у меня до сих пор родничок не зарос — самое то место, куда космическая информация входит…
— Действительно, — кивнула Кристина, — друга Руби я увидела на свадьбе. Но не сразу. Он стоял возле эстрады, когда Вольф закончил играть. А потом они оба подошли ко мне, и я прошептала свою фразу. Тогда этот приятель схватил меня за руку и вытащил из толпы.
— А Руби? — спросила я. — Где он был?
— Он остался принимать поздравления и комплименты. Чтобы этот надутый индюк отказался от них? — Кристина пожала плечами.
— Что было потом?
— Друг Вольфа потащил меня к выходу. Я хотела только, чтобы он вернул статуэтку, упрашивала и была готова на все. Сначала он отнекивался, говорил, что не брал, а после затащил меня в сторожку и попросту изнасиловал, вовсю…
— Бедная, — вздохнула Надя.
— Ты говори, говори, полегчает, — посоветовала Сусанна. В ее голосе послышалась грусть.
«Черт побери!» — подумала я. Опять мой язык меня подвел. Я же, когда про оральные символы вслух говорила, имела в виду саксофон, а тут вот как повернулось…