— Я запрещаю тебе называть меня «чудаком».
— А знаешь ли ты, что наш начальник отдела Маландрен посетит тебя сегодня вечером?
— Мне наплевать! — заскулил вдруг несчастный. — Мне наплевать! Мне на все наплевать!
Он облокотился, но острая боль в плече надломила его, и он свалился как груз на подушку. Сквозь туман головокружения он увидел, что Клиш встал, надел пальто и тусклую, похожую на шампиньон, шляпу. Звук шагов стал удаляться. Хлопнула дверь. И Жан Дюпон понял, что его оставили в покое.
* * *
Месье Маландрен был маленьким толстячком, щеки его заплыли желтым жиром, нос на лице сидел картошкой, а глаза были черными и блестящими как навозные мухи.
— Вы славный малый! — сказал он, садясь рядом с Жаном Дюпоном, — И можете гордиться, что потрясли спокойную жизнь нашего отдела.
— Вы очень любезны, — ответил Жан.
— Какое приключение! Знаете, вы меня поразили!
— Чем?
— Прекрасно любить до такой степени, когда начинаешь презирать смерть.
— Но я не люблю и не презираю смерть!
— Друг мой, — сказал Маландрен, — мне сорок семь лет. Но я тоже был молод. И я вам скажу просто: «я вас понимаю. На вашем месте, может быть, я поступил также». Порядочные мужчины испытывают сильные страсти.
Жан Дюпон был опустошен утренней сценой. Тем не менее, он запротестовал:
— Это несчастный случай…Это не попытка самоубийство, месье Маландрен…
У месье Маландрена на губах появилась улыбка отца семейства.
— Вы славный парень, — сказал он, — и ваша скромность делает вам честь. Знаете ли вы, что я ходатайствовал перед месье Мургом по поводу вашего повышения?
— Спасибо, месье Маландрен, — пробормотал Дюпон, — но я вас уверяю…
— Жмите мне руку, дорогой Дюпон. Мы оба чувствительные. Мы понимаем друг друга с полуслова.
И месье Маландрен пожал своими пухленькими пальцами громадную забинтованную лапу несчастного.
* * *
Оставшись снова один, Жан Дюпон размышлял над последним визитом. Сначала он негодовал против романтической интерпретации каждого посетителя по поводу его несчастного случая. Наверно, Дениз Паке лопалась от гордости, что он хотел умереть из-за нее. Играла от души роль фатальной, любвеобильной женщины, опустошительницы мужчин. Она хвасталась, говоря «бедняжка», упоминая о нем. Она носила дешевую бижутерию в дорогих оправах, красила губы помадой цвета бычьей крови, наращивала ресницы тушью до размеров кухонной щетки. Какая жалость! А он, уже не любивший ее, он, намеревавшийся порвать с ней задолго до того, как она сделала то же самое по отношению к нему, он оказался в анекдотическом положении отвергнутого воздыхателя! На глазах у всех он становился жертвой, выжатым лимоном, надоевшей игрушкой, которую капризный ребенок пинком отправляет под батарею.