— Никуда я не поеду, — заверил Евгений.
— Вот как? Это почему же?
— По кочану. Отхолуйствовал в свое время, хватит.
— Ага… значит, мы с Нежиным, по-твоему, холуи? А ты у нас гордый и независимый. Даже водку глушишь в одиночку.
— Я спать хочу, — зевнул Евгений. — Если у тебя все…
— Нет, не все! — неожиданно повысил голос Каменев. — Не все! Я хочу, чтобы ты мне объяснил, в чем мы перед тобой провинились. За что ты нас со счетов сбросил? Ну, не оставили тебя в Париже, неудачника хренова, мы-то при чем?
— Заткнись.
— Не затыкай, сопляк! Я тебя багром из помойки тащить не собираюсь. Дело есть.
Насчет дела Каменев явно привирал, если оно и было, то подобрано для того, чтобы отвлечь друга от самоедства. Ничего, кроме унизительной жалости к себе, за таким участием Евгений не видел.
— Не орать, — приказал сквозь зубы. — Я в армии генералов над собой не признавал, ты меня не первый год знаешь.
— Фу ты, ну ты, лапти гнуты!
— Сам в помойку залез, сам из нее и выберусь.
— Или захлебнешься.
— Или захлебнусь. А помощи просить не буду. Ни у Нежина, ни у тебя, ни у вашей сраной «Альтернативы», набитой бывшими ментами и гэбэшниками!
Последнее относилось к майору МВД Каменеву и подполковнику госбезопасности Нежину впрямую, но Старому Оперу к подобным оскорблениям было не привыкать. Обезоруживающая улыбка на его лице не сработала.
— И шефа вашего я в гробу видел и в белых тапочках, понял? — все больше распалялся Евгений. Подойдя к раковине, он сполоснул кружку, выпил воды.
— Сам — один, значит? — согласно покивал гость. — Ну-ну. Это у тебя от выпитого голова кругом пошла? — кивнул на батарею пустых бутылок. — Или ты вирус эгоцентризма подхватил?
— Слушай, Саня, шел бы ты, а?.. Нет у меня сегодня настроения на твои вопросы отвечать. Ты для преступников опер, а здесь… Чего это ты вздумал обо мне заботиться? Катитесь вы все к…
Каменев пошарил в карманах, достал смятую пачку «Примы». Кроша табаком на липкий, в винных потеках линолеум, старательно размял сигарету.
— Все? — спросил.
— Все!
— Кто тебе сказал, француз недоделанный, что я о тебе забочусь?.. Это я работу по профилактике преступлений провожу. То, что ты до сих пор жив и находишься на свободе — странное для меня стечение обстоятельств. А если я и забочусь, то только о тех, кто по твоей вине еще не попал на кладбище.
— Язык без костей, — хмыкнул Евгений. — Это кого ж я на кладбище отправил?
— Многих, — спокойно ответил Каменев. — Генерала Хоботова, например. Эпопею с «красной ртутью» помнишь?
— Чего-о?
— И Петька Швец был бы сейчас жив, не вздумай ты в одиночку «психотронную лабораторию» громить.