Эм сказала после долгого молчания:
— Достаточно, так что смеха мне вполне хватало.
— Это не ответ.
Она почти видела его скептический прищуренный взгляд.
Ее снова охватила нерешительность. Наконец она сказала:
— У меня была… сестра. — Это было в одно и то же время достаточно близко к правде и достаточно далеко от нее и ничем ей не грозило. — Из всех других детей она была моей любимицей. Мы могли часами болтать и смеяться.
— Вы с ней поссорились?
— Она умерла. От краснухи. Тогда мне было двенадцать лет, ей девять, она была младшей. После этого у меня не было особенно много причин смеяться, хотя я гораздо больше сблизилась с другой сестрой. Она вышла замуж, но вскоре тоже умерла. — Эм рассказывала слишком много, чересчур много, но, начав говорить, уже не могла остановиться. Никто еще не высказывал желания выслушать ее, никто никогда не выражал ни малейшего интереса к ее тайной истории или ее личной боли.
— Какая жалость, — сказал Варкур.
Эта слова подействовали на нее ошеломляюще.
— Вот как? Любопытно, если учесть, как вы поступили со мной.
— Мужчины — существа противоречивые, — заметил он сухо. — Я что, не могу испытывать жалости?
— Вы можете испытывать все, что хотите. — Тут Эм прикусила язык, но было слишком поздно — укоризненный оттенок в слове «вы» был слишком ясным, чтобы его не заметить.
— А вы не можете, — вставил он.
Она слишком много выдала — его замечания становились слишком проницательными. Придется отвлечь его. Отодвинувшись, она сказала:
— Почему бы вам не заняться чем-то более интересным?
— А кто сказал, что вы мне неинтересны? — Она ощутила его скептицизм.
— Вы сказали мне, когда мы виделись в последний раз, что будет лучше, если сегодня у меня будут для вас ответы.
— А они у вас есть? — Он напрягся, и его голос зазвучал тверже и грубее.
— Ваша мать снова надела ожерелье, которое я отдала ей. Если я придам вашему сообщению тот смысл, который вы ему придаете, это, кажется, и есть ответ на ваш вопрос. — Лгать — это просто: стоило ей начать, и слова полились с такой легкостью, от которой ей самой стало тошно.
— Что она видела?
Эм поняла, что больше играть с ним не стоит — нужно у него получить последнюю часть информации, чтобы развеять все сомнения и постараться придать правдивости своему рассказу. Чтобы добиться этого, ей понадобится весь ее опыт.
— Леди Гамильтон отправилась верхом на поиски вашего брата после того, как все остальные вернулись ни с чем. Это она нашла тело, а не ваш отец. — Эм глубоко вздохнула. — На щеке у него был след от удара хлыстом, и на лбу были следы ударов. Но это не все, что она видела. А теперь скажите — вы ударили своего брата в тот день, когда он умер?