Он привлек ее к себе.
— Я не понимаю, как вы можете, оставаясь невидимой за вашей вуалью, быть такой чертовски соблазнительной.
— Я никого не соблазняю. — Она заставила свой пульс биться медленнее.
— Вы соблазнили бы и святого. — Его рука скользнула на ее талию.
Эм упиралась.
— Нас увидят.
— Кто? — возразил он, сжав челюсти.
— Шпионы. Шпионы барона. Нас прекрасно видно отовсюду, — напряженным голосом сказала она. — Вы же не хотите поставить под удар ваше дело.
— Пусть видят, — сказал он с легким презрением. — Они решат, что я пытаюсь подчинить вас своей воле.
— А это так? — спросила она. Во рту вдруг пересохло, стук сердца отдавался в ушах. Он был совсем близко — ее мысли разбежались, умчались прочь.
— А стоит попытаться, как вы думаете? — И он заставил ее замолчать, поцеловав в губы.
Губы у него были умелые, почти деловитые, они не дразнили, не требовали, они просто полностью опустошали. Эм поняла, что ее тело сдается, хотя и сознавала, что поддаваться его воле — опасно. Губы Варкура царапали ее сквозь вуаль, руки Варкура прижимали ее к нему с такой силой, что его тело обжигало ее сквозь одежду.
Наконец ей удалось справиться с собой. Она напряглась и рванулась прочь, пятясь к парапету, стараясь отдышаться. Глаза Варкура мрачно сверкнули.
— Хорошо, — сказал он. — А теперь дайте мне пощечину.
— Что? — изумилась Эм.
— Пощечину, — повторил он, подходя к ней.
Голова у нее все еще кружилась, и она занесла руку. Потом, вложив в удар всю силу своего отчаяния и смятения, она дала ему пощечину.
Ее запястье ударилось о его поднятую ладонь. Схватив ее руку, он невесело улыбнулся:
— А теперь пусть соглядатаи доложат об этом куда надо.
И с этими словами он отпустил ее руку, повернулся и ушел.
— Есть новости? — спросил Томас, глядя на Эджингтона поверх письменного стола. Прошло четыре дня с тех пор, как он завладел ожерельем и отдал его барону. Эджингтон прислал весьма обдуманное письмо, прося о встрече этим вечером. Это означает, надеялся Томас, что Эджингтон обнаружил, откуда взялось ожерелье.
Они держали в руках бокалы с ямайским ромом — напитком, к которому Эджингтон питал явную, хотя и необъяснимую слабость. Полезно знать склонности и слабости другого. Это знание даже более важно, когда речь идет о союзнике, а не о враге.
— Это действительно то ожерелье, которое искал лорд Олтуэйт, или невероятно похожее на него. — И Эджингтон вынул ожерелье из ящика письменного стола.
— Откуда оно появилось? — спросил Томас. Чучела оленьих и лисьих голов, окружающие комнату под самым потолком, смотрели вниз своими стеклянными глазами.