Ответа я не получил. Не пожелали мне его дать, потому что дверь вновь злорадно заскрипела и в сарай вошла уже знакомая мне парочка с лицами, не обезображенными интеллектом. Двое из ларца, как я успел их окрестить, на этот раз действовали деловито и не рассуждали. Ну правильно, выбирать-то не из кого, так что дискуссия не нужна.
— Ходить-то могёшь? — спросил второй.
— Надо попробовать, — осторожно ответил я.
— Это можно, — согласился второй.
Он невозмутимо сгреб меня за шиворот и, бесцеремонно встряхнув, поставил на ноги. Затем, отпустив, сделал шаг в сторону и склонил голову набок, разглядывая. Я постоял, оторвал ногу от пола и неуверенно двинул ее вперед.
Вроде получилось. Вторая отрывалась тяжелее. Но тут я не виноват — пол заходил ходуном, а я не моряк и к качке непривычен. Мотало из стороны в сторону все сильнее, и, когда шторм дошел до девяти баллов, я все-таки не удержался и плюхнулся обратно на солому.
— Я так мыслю, Ярема, что он наверно не дойдет, — сделал глубокомысленный вывод первый, осуждающе покачивая кудлатой головой.
— А ежели дойдет, то к утру, — подхватил Ярема. — А до утра мы ждать не могём, потому как у нас наказ. Стало быть, чаво?
— А чаво? — с любопытством спросил первый.
— Стало быть, хватай его на горбушку и ташши, Кулема. «Надо же, у них даже имена похожи», — хватило мне сил для удивления, после чего меня взвалили на плечо и понесли куда-то в сторону от главного терема. «Что ж, ехать так ехать», — как сказал попугай, когда кошка тащила его за хвост. Сама кошка молчала. Ей было некогда. Меня, правда, волокли не за хвост, но, наверное, наши с попугаем чувства были чертовски схожи.
Полуподвал, куда меня приволокли, стал пыточной совсем недавно. Это я понял сразу. Уж очень явственно пахло в нем солеными огурцами и квашеной капустой. От непередаваемого аромата пыточной этот запах так же далек, как благоухание кондитерской от выгребной ямы. Но кровью уже попахивало, хотя не сильно. Скорее всего, это была кровь Петряя, беспомощно висевшего на дыбе.
— Менять будем? — деловито поинтересовался Кулема.
— Погоди, — поморщился сидящий напротив меня.
Я внимательно вгляделся в лицо, неожиданно показавшееся мне знакомым, и чуть не ахнул. Что за черт?! Остроносый?! Тут?! Брр! Поморгал глазами и вздохнул с облегчением — ошибся. По форме носик у сидящего и впрямь был схож, вот и померещилось. Зато во всем остальном никакого сходства — и глазки поменьше, и мешки под глазами, и в бороде уже седина, хотя на вид мужику не больше сорока лет.
— Устал я ныне, — пояснил тот. — Вовсе умаялся. А потому ныне обойдемся сводом