— Отпусти меня. Но Блейк подтянул ее ближе к себе, его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от ее лица.
— Ты принадлежишь мне, Виктория. Ты куплена, за тебя заплачено за целый год, и никто не прикоснется к твоему телу, кроме меня.
Виктория почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Да как он смеет! Страх и тревога сменились гневом, когда она услышала жестокие слова Блейка.
— Ты сумасшедший! — взвизгнула Виктория. — Тебя бесит, что мужчина отнесся ко мне как к женщине легкого поведения, но ты ведь и сам хотел этого с самого начала. Ты хотел уничтожить моего отца, и он будет уничтожен, когда общество узнает, что его дочь стала проституткой.
Блейк отпустил ее руку и уставился на Викторию горящими глазами, полными упрека.
— Не проходит ни одного дня, моя дорогая, чтобы я не обдумывал заново свой план и мысленно не совершал правосудие, вызвав Чарлза Эштона на дуэль. И не важно, какое оружие он при этом выберет, я уничтожу его раз и навсегда.
Услышав, с какой твердостью произнес Блейк эти слова, Виктория похолодела.
— Тогда почему ты прямо сейчас не бросаешь ему вызов?
— Я хочу продлить его страдания.
Как парочка скорпионов, поднявших хвосты и готовых ужалить, они угрожающе ходили по кругу друг перед другом.
— Ты несправедлив, обвинив моего отца во всем, что произошло, — произнесла Виктория, — потому что ни присяжные, ни судья никогда не выносили обвинительного вердикта.
— Как любящая дочь, ослепленная верой в отца, ты никогда не учитывала возможность предательства с его стороны.
Виктория восприняла это как насмешку над собой. Она и любящая дочь?
Никогда. Скорее она была похожа на ребенка, поведение которого колебалось между неповиновением и страхом, как происходит с детьми, которые растут с такими сторонниками жесткой дисциплины, как ее отец.
— Ты не можешь считать Чарлза Эштона ответственным за… за…
— Самоубийство отца? — резко закончил Блейк. — Я знаю, мой отец приложил пистолет к виску и выбил себе мозги. С этим я должен жить всю свою жизнь. Но ты не понимаешь: человека можно поставить в такие обстоятельства, что он по-настоящему поверит — другого выхода у него нет.
— А мне трудно поверить, что мой отец мог заставить твоего отца покончить жизнь самоубийством.
— Что можешь ты, обыкновенная женщина, знать о деловых отношениях партнеров?
Виктории хотелось сказать ему, что о деловых отношениях она знает побольше некоторых мужчин, что она, обыкновенная женщина, — талантливый инвестор, которая надеется обеспечить себя однажды без мужского участия. Но Виктория только закусила губу и промолчала.