А этой весной у Истомина вдруг началось обострение лучевой болезни. Жить ему оставалось недолго. И он попросил меня проводить его на родину. Отказать другу я не смог. Командир отряда тоже не стал возражать и отпустил нас – в сущности, все партизаны были добровольцами, и небольшая текучка среди бойцов была постоянной. Кто-то уходил, устав от войны, кто-то приходил, влекомый жаждой мести.
Однако я совершенно не ожидал, что родиной Истомина была Москва…
И вот мы здесь – в заросшей диким лесом местности, когда-то именовавшейся Московской областью. Славно здесь во время Тьмы погуляла смерть – я видел несколько прогалин, покрытых стеклянной коркой – эпицентры взрывов. Впрочем, остаточный фон здесь уже довольно низок – как-никак больше тридцати лет с войны прошло. Но вода и земля заражены по-прежнему.
– Борис, я никогда не рассказывал тебе этого, но сейчас мне очень нужна твоя помощь, – тихонько сказал Валера. – Пожалуйста, обещай мне, что постараешься, просто постараешься выполнить мою последнюю просьбу!
– Хорошо, дружище, я обещаю! – кивнул я. – Что я должен сделать?
– Я прошу тебя отнести в Электрогорск вот эту вещь! – Истомин осторожно выудил из потайного кармана на поясе небольшую черную пластинку. – Это электронный ключ от системы управления «Стальным кольцом». Это оборонительный пояс моего родного городка. Управляемые минные поля и автоматические огневые точки. Эту оборонительную систему создал мой отец – полковник Истомин. Создал сразу после наступления Тьмы. Это он собрал в бывшем военном городке беженцев из Москвы. Всех, кто уцелел. Ты же знаешь – от столицы даже щебенки не осталось. Но очень многие успели укрыться в метро – это такой транспорт был. Подземные электропоезда. Долго там было не просидеть – но через несколько дней, когда основная радиация спала, люди вышли на поверхность и несколько тысяч, ведомых моим отцом, сумели добраться до базы Росрезерва в Электрогорске. Там были запасы продовольствия. Большие запасы. Очень большие запасы. Километры тоннелей, заполненных мешками с мукой, сахаром, ящиками консервов. Те люди, кто не схватил в первые дни Тьмы большую дозу, сумели выжить, благодаря этим запасам. Выжить… Просто выжить… Мне было тогда восемь лет, но я прекрасно помню, как мы строили дома, разбирая на кирпичи развалины. Как сколачивали мебель из обгорелых деревяшек. Как бурили артезианские скважины.
Истомин замолчал, измученный длинной речью и я поднес к его губам кружку. Он жадно допил остатки воды и продолжил.
– Да, мы выжили, но очень скоро вокруг городка стали появляться банды мародеров. Эти скоты отбирали у, чудом уцелевших после бомбардировки, людей последние крохи еды, последнюю одежду. Тех, кто сопротивлялся – убивали. Забирали женщин и делали их своими подстилками. Гады, гады…