— Я не видел ее больше пятидесяти лет, — продолжал Джордж Удайн. — Больше половины столетия. А если и вспоминал, то раз или два.
Через окна гостиной Флинн рассматривал веранду, переходящую в причал. У причала стояли моторный катер и весельная лодка.
— У вас есть яхта? — спросил Флинн. — Океанская яхта?
— Да. Одна вроде бы есть. Сейчас она, кажется, на Багамах. Вроде бы я ее кому-то одолжил. Какому-то президенту. Какой-то страны.
— Два года назад, во время круиза на яхте, вы останавливались на ночь в Ист-Фремптоне, штат Массачусетс.
— Неужели останавливался?
— А на берег не сходили?
— Скорее всего нет. Рестораны, где подают лобстеров. Толстяки с сожженной солнцем кожей. Такси, раскрашенные в невероятные цвета. С чего сходить на берег?
— В ту ночь с вами не случилось ничего необычного?
— Я даже не помню, что побывал в этом… как вы назвали это место?
— Ист-Фремптон, штат Массачусетс.
— Вы там бывали прежде или после?
— Не знаю. Два года тому назад я плавал на яхте у берегов Новой Англии. Плавал и раньше. Позже — нет.
— Ист-Фремптон, штат Массачусетс. Название этого города вам что-то говорит?
— Не помню, чтобы когда-нибудь слышал его.
— И свою мать вы не видели больше пятидесяти лет?
— Я поступил мудро, оставив ее свиньям.
— И вы не возвращались в город Ада, штат Техас?
— Никогда.
— Вы ненавидите свою мать? Вы ненавидите город Ада, штат Техас?
— Если я что-то и испытываю к ним, так это безразличие. Полное безразличие. Вы разочарованы?
Флинн уловил запах дыма.
— Вам безразличны и «сумасшедшая старая миссис Льюис», как ее там называют, и город Ада, штат Техас, откуда вы родом.
Джордж Удайн пожал плечами:
— С чем вы приехали?
— С чем?
— Чем вы собираетесь достать меня? Хотите шантажировать фотографиями моей матери, которая кормит свиней в вечернем платье? Хрен с ней. Мне глубоко наплевать, что думают обо мне люди. Или вы приехали по доброте души, чтобы просить меня обеспечить ей достойные заботу и уход? Не собираюсь. Я прожил с этой сукой девять или десять лет, но она не обеспечивала мне достойных заботы и ухода. Я это помню.
— Такое отношение не похоже на полное безразличие, — заметил Флинн. — Скорее тут горечь и обида.
— Горечь? Ерунда. Пятьдесят с лишним лет назад я оставил ее со свиньями и ни разу не оглянулся. Для нее я никогда ничего не сделаю. Для тех, кто мне безразличен, я не ударю пальцем о палец. А таких большинство. В том числе и вы. С чем бы вы ни пришли ко мне, приятель, уйдете вы с пустыми руками.
Через окна Флинн не видел дыма.
— В недавнем прошлом кто-то передал вашей матери сто тысяч долларов наличными.