– Здравствуй! – хором ответили мы, возможно, чересчур громко.
– А я Николас, принц Холленбергский,– послышалось из-за моего плеча. – Здравствуйте!
– Здрастуй,– повторила Зара, и ее глаза подернулись туманной дымкой.
Судя по всему, слово «принц» без труда перескочило через языковой барьер.
С появлением Ники все вдруг ожили, будто взбодренные легким электрическим ударом. Габи
чуть не дрожала от волнения и по прошествии пары мгновений, за которые Ники и Зара успели обменяться пылкими взглядами, больше не могла удерживаться.
– Здравствуйте, ваше высочество! – воскликнула она, протягивая Николасу руку. – Я Габи, подруга Мелиссы.
Он взял ее пальцы, прижал их к губам и ответил:
– Очень приятно, Габи.
Габи чуть не умерла от радости. Должна признать, сцена их знакомства произвела впечатление даже на меня. Один только Роджер стоял с кислой миной. Создавалось впечатление, что его подташнивает.
– Она мне про вас рассказывала,– воскликнула Габи, кивая на меня.
– Надеюсь, не вдавалась в подробности,– протяжно ответил Ники, выражая всем своим видом: «Знаю, все только и делают, что обо мне говорят».
– Не вдавалась! – почти вскрикнула Габи. Какого черта она так напрягла голос? Я метнула в нее многозначительный взгляд: «Прекрати! Не такая уж он и важная птица!»
Женщины глазели на Николаса так, будто не видывали ничего более прекрасного с тех пор, как побывали на распродаже «Харви Николе». Тщательно продуманный план по перевоспитанию Ники вдруг показался мне смехотворным.
Роджер бросал на Зару исполненные отчаяния взгляды, пытаясь привлечь к себе ее внимание, однако она, подобно Габи, стояла, зачарованная Николасом. Я незаметно пихнула Роджера в бок. Он убито посмотрел на меня.
– Ну же, Родж! – прошептала я. – Скажи ей что-нибудь!
– Например? – беспомощно спросил он.
Ники тем временем слишком откровенно рассматривал ожерелье Зары.
– Например… Пойдем к столу, дорогая!
Я заметила, что Николас не потрудился привести себя в порядок. Несколько верхних пуговиц его рубашки до сих пор оставались расстегнутыми, галстук болтался на шее незавязанный, а стоял Ники так, что виднелась ярко-оранжевая подкладка пиджака. Белоснежная рубашка эффектно подчеркивала медово-бронзовый загар, на покрытой темными волосами груди поблескивала тонкая золотая цепочка. Умом я понимала: это верх дурного вкуса, но сердце, невзирая ни на что, каждые несколько минут взволнованно екало. Ники был ходячей журнальной картинкой «принц-плейбой», очутившись же в столь привычном для него светском обществе, стал еще притягательнее.
Когда он подмигнул Заре, а Габи наморщила лоб от разочарования, смешанного с вожделением, я попыталась унять вздымавшуюся в груди тревогу. Если Роджер не собирался принять срочные меры, чтобы прекратить бессовестную игру это надлежало сделать мне.