Гюнтер секунду помолчал, а затем похлопал его по руке.
— Спасибо, мой друг. Простой момент. Да, две стороны.
— Я хочу сказать, — воодушевленно сказал Дэнни, — у него же были доллары, правильно? Американец. Что…
— Не доллары, — сказал Джейк. — Марки. Оккупационные марки.
— О. А чего молчали. Русские или американские?
— Я полагал, они одинаковые. — Переданные клише.
— Достоинство, конечно, одинаковое, а теперь смотри — вот. — Дэнни взял одну из банкнот, брошенных Сикорским. — Так вот, эта — русская. Видишь, перед серийным номером небольшое тире? На американских банкнотах такого нет.
Все же в министерстве финансов есть предусмотрительные люди. Интересно, Мюллер знает? — подумал Джейк.
— Ты уверен?
— Такие вещи в глаза бросаются, — сказал Дэнни. — Я решил, что это подделка, поэтому спросил. В принципе, разницы нет, просто для контроля, полагаю.
— У кого те деньги? — спросил Гюнтер у Джейка.
— Одна из банкнот у меня. Но не с собой. — Осталась в ящичке вычурного розового туалетного столика, рядом с портретом Виктора Штааля.
— Тогда посмотрите, — сказал Гюнтер.
— Но они ходят туда-сюда, да?
Гюнтер кивнул.
— Однако это может навести на мысль. — Подняв стакан, он повернулся к Дэнни. — Ну, мой друг. За твои зоркие глаза. Очень помогли.
— За мой счет, Гюнтер, за мой счет, — чокаясь, сказал Дэнни, очень довольный собой.
— Но если он покупал, то что? — настойчиво повторил Джейк.
— Интересный вопрос, — сказал Гюнтер, когда Дэнни налил ему еще. — И более трудный.
— Почему?
— Потому что он так это и не получил, что бы это ни было. Деньги-то остались при нем, — сказал Гюнтер, повторив предыдущую тему медленно соображающему ученику.
Джейк почувствовал, что дверь захлопнулась. Как можно проследить то, что никогда не обменивалось?
— И что теперь?
— Теперь будем выяснять, кем он был. Что хотел купить? Тайтель переговорил с Франкфуртом?
— Не знаю.
— Тогда будем ждать, — сказал Гюнтер и, откинувшись на спинку стула, прикрыл глаза. — Немного терпения.
— Итак, мы ничего не делаем.
Гюнтер приоткрыл один глаз.
— Нет. Вы сыграете роль полицейского. Разузнайте, кто дал ему пропуск. Я — в отставке. И собираюсь выпить бренди.
Джейк медленно поставил стакан, собираясь уходить. В зале собралось еще больше народу. Из-за людской стены стойки почти не было видно. Шум теперь усиливался вместе с дымом, заглушая оркестр. «Юг сном объят», кларнет теперь еще энергичнее выводил мелодию, стараясь, чтобы его услышали. Где-то, взвизгнув, засмеялась девушка. Он перевел дыхание, просто клаустрофобия. Но всем, казалось, было наплевать. Вокруг одна молодежь, некоторые моложе Дэнни, который в такт музыке отбивал ритм по столу. Он никогда не приводил Лину на танцы в ее синем платье. Клубы к тому времени потускнели — нацисты навели в них полумрак, следя за аудиторией во время комедийных скетчей. Веселье ушло. Работали только для туристов, которые хотели посмотреть «Фемину» с телефонами на столиках. Тогда никто не был молод — так, как сейчас, — а это бывает лишь раз.