– Так, просто интересно будет рассказать, как при мне сделали Сёму Грача. Ещё ни один человек в Одесе[56] не то чтобы ударить – слова ему поперёк не решился сказать. И тоже – когда ваша мама станет вас искать, я буду знать, кого она ищет.
Милая такая старушка, а цинизма – на трёх патологоанатомов хватит. Так почему и нет? Если у неё, скажем, пять сыновей, и все воры?
– В Одесе или на Молдаванке? – спросила Кристина, успевшая в процессе подготовки изучить всё, что касалось этого города, за последние двести лет.
– Тебе это совсем уже не важно, – сказала старушка печально. – Ты всё равно не дойдёшь, куда шла…
– Вы доктор, вы знаете? – удивилась Кристина. – Ваш Сёма мне помешает?
– Вся Молдаванка тебе помешает… – прозвучало это довольно зловеще.
Трамвай, визжа колёсами на закруглении, свернул с Ольгиевской на Старопортофранковскую улицу. Говоря попросту – обратной дороги нет! Здесь уже самая что ни на есть Молдаванка, со всеми её плюсами, которых немного, и с минусами, в гораздо большем числе, чем в дневнике самого отпетого двоечника.
– Одному Сёме сдачи мне дать слабо? – съязвила девушка. – Сейчас, если очухается, пойдёт, позовёт штук пять ребятишек покрепче себя на подмогу?
Старушка поджала губы.
– А этот твой Изя откуда? – решила она сменить тему, пока мрачный, как грозовая туча, Сёма поднимался с пола и проталкивался к средней двери. Какой-то парень заботливо отряхивал его пиджак от прилипшего мусора.
– Да сестру приехал навестить. И мне отчего-то очень кажется, что лучше бы Молдаванке на время переехать куда-то за Лузановку. А то могут быть крупные неприятности…
– Так вы у нас приезжие? – оживилась старушка. – И откуда вы приезжие?
– Дядя Изя – из Израиля, я – из Екатеринослава…
– И как вам у нас?
– Пока – не очень, – честно ответила Кристина. – Через часик дядя протрезвеет, и если что не по нём – много кому станет плохо. Они там в Израиле не очень-то чикаться привыкли… Жизнь у них суровая. Не ты, так тебя… – Эти слова Кристина тоже произнесла с самой безмятежной улыбкой.
В этот момент старушка вроде бы нечаянно коснулась правого бедра девушки и упёрлась в пристёгнутый пистолет.
– Ой, простите, – отдёрнула она сухую, как у ящерицы, руку.
– Да ничего, – усмехнулась Кристина. – Слева – такой же. И у дяди тоже два. Так что если вы тут в авторитете, намекните Сёме и окружающим, что нам неприятности не нужны. Но если они будут, так уж будут… – прозвучало это многообещающе.
Катранджи привстал на сиденье и, приведя глаза в диаметральную плоскость, утвердительно пробормотал что-то невнятное, но явно по-еврейски. Очень возможно, что на иврите. Образование у Ибрагим-паши было чрезвычайно обширное, пусть и не совсем систематическое. За исключением Петроградского университета. Однако этих пяти-шести слов, с трудом произнесённых, вполне хватило.