Жители Рогатицы и окрестных сел тепло и радушно встретили Первую пролетарскую бригаду. Партизаны, отдохнув и пополнив запасы продовольствия, хорошо подготовились к предстоящим боям и трудным маршам. Несколько четников, среди которых были и агенты Дражи Михайловича, пытались вызвать смуту сначала среди населения, а потом и среди рогатицких партизан. Зная, что в памяти крестьян еще живы преступления усташей, совершенные в отношении сербов в первые дни восстания, они стремились разжечь вражду между сербским и мусульманским населением, подчеркивая, что многие мусульмане пошли в партизаны и даже стали коммунистами, а все партизаны, дескать, — пособники немцев и усташей. С одной стороны, это вызвало панику у части мусульманского населения, опасавшегося расправы, а с другой — привело к тому, что кое-где к партизанам стали относиться недоверчиво.
Гаврош, хорошо понимая опасность подобных провокаций четников, на собрании омладинцев роты вместе с Шилей и Воей поставил вопрос о необходимости всеми способами бороться с пропагандой четников.
На том же собрании командир взвода из 1-го батальона Станко Матияш получил задание побывать с четырьмя бойцами на руднике «Кукавица» и набрать добровольцев для пополнения бригады.
Гаврош стоял на пороге дома, задумчиво глядя на расстилавшуюся перед ним снежную равнину, однообразие которой нарушали только редкие одинокие деревья да чернеющие кое-где проталины. Над потемневшими соломенными крышами крестьянских домишек клубился голубоватый дым. Он жался к земле, скапливался в лощинах. Издалека доносилась песня о Златиборе и златиборских партизанах. Гаврошу вспомнился родной Земун, берег Дуная, по которому они часто гуляли вдвоем с Хайкой. Его раздумье прервал посыльный, сообщивший, что Гаврош выделен в состав патруля. Им предстоит патрулировать дорогу, по которой должны пройти члены Верховного штаба.
На другой день ясное небо и начавшее пригревать солнце выманили партизан из душных, тесных домов. Под яркими лучами снег начал таять, протоптанные в нем тропинки наполнились талой водой. С соломенных крыш закапало. Влажный воздух был напоен ароматами проснувшейся земли и прелого сена.
Наскоро проглотив завтрак, Гаврош вышел на улицу. Ему встретилась Рита, которая возвращалась с заседания партийного бюро парторганизации батальона.
— Как дела, Гаврош?
— Хорошо. Товарищ комиссар... с вашего разрешения... — Гаврош запнулся, и но щекам Риты разлился румянец. — Я бы хотел прогуляться до Рогатицы.
— Я бы тоже не прочь, да нельзя. Мы ведь все-таки армия, и у нас должна быть дисциплина...