«О Господи, я не могу сказать ничего умного!» Лизель напряглась, изо всех сил стараясь придать лицу равнодушное выражение. Это было непросто. К счастью, пока она находилась в ступоре, Том продолжал работать.
— И что вас привело сюда сегодня?
Лизель подняла корзину, и Миттен выбрала правильный момент, чтобы потянуться и замяукать. Слава Богу, Том улыбнулся.
— Я не знал, что у вас есть кошка.
— Она у нас недавно.
— И откуда она взялась?
— Нашли на помойке. Я думаю, она бездомная. А сейчас член нашей, семьи.
— Ей повезло. — Том снова улыбнулся, и Лизель обдало жаром. — И хорошо для вас. Было бы здорово, если бы все люди давали приют бездомным животным. А как Годрич?
— Его желудок пришел в норму, с тех пор как он получает соответствующую пищу, но, по-моему, он ненавидит нас зато, что мы лишили его шоколада. Если почует запах шоколада в нашем дыхании или от наших рук, то смотрит на нас таким потерянным взглядом… просто плакать хочется.
— Вы должны напоминать себе, что шоколад — яд для собак и вы поступаете абсолютно правильно, отказывая ему в этом лакомстве.
— Это не очень-то хорошо, не правда ли? Хотеть чего-то, что на самом деле невозможно для тебя?
— Что он думает об этой маленькой киске?
— Смотрит на нее свысока, но я считаю, это лучше, чем, если бы он хотел ее съесть.
— Вы пришли сделать ей прививки?
— Да. И пожалуйста, проверьте, нет ли у нее чипа, чтобы убедиться, что она не чей-то потерянный друг. Воображаю, как бы мы расстроились, если бы потеряли ее. Так что я понимаю чувства того, кто… но если чипа нет… тогда только прививки.
— Хорошо.
Пока Лизель говорила, Том вынул кошку из корзины и очень осторожно осмотрел ее. Миттен урчала так громко, словно работал мотор машины.
«Счастливая Миттен!» — вздохнула Лизель.
— У вас, видимо, особенные руки… я думаю… ммм… с животными… это очень хорошо. Учитывая, что вы ветеринар, или именно поэтому вы стали ветеринаром, потому что вы… хмм… — Она запнулась, когда поняла, что Том смотрит на нее и уголки его губ приподнялись в полуулыбке.
Это было совсем не похоже на ту необязательную болтовню, которая была между ними в ванной накануне вечером, когда шок и вино сделали более легким и прозрачным очевидное сексуальное напряжение.
Лучшее, что можно было сделать, — не говорить ничего, и поэтому Лизель ушла от разговора в полное молчание.
Но когда пришло время укола, ужас, который она испытала при виде иглы, еще больше затуманил голову Лизель, и она вынуждена была присесть и попросить стакан воды.
А когда осмотр закончился, были сделаны все прививки и вживлен чип, Лизель поспешила уйти. Она плюхнулась на сиденье машины, закрыла глаза и тяжело вздохнула. Миттен нуждалась в ветеринаре, а Лизель теперь требовался доктор, чтобы разобраться с психологическими проблемами.