Когда величественный орган в очередной раз созвали для рассмотрения важных дел, касавшихся благополучия страны, встреча вылилась в полемику относительно очередного способа почтить Цезаря, приведя к решению воздвигнуть алтарь Милости и Дружбе. Последнюю должны были сопровождать статуи Тиберия и Сеяна. Принцепсы из дома на Капри дали понять, что Цезарь не прибудет в Рим, чтобы восхититься статуями и алтарями.
— Это оскорбление достоинства Сената, — ворчал Прокул. Когда Марк Либер посоветовал, чтобы Сенат послал на Капри делегацию обсудить печальное состояние дел, Прокул ответил:
— Сенаторам скажут иметь дело с Сеяном. Все, кто отправляется на Капри, встречаются с ним, а не с Цезарем.
Даже мое переполненное любовью сознание не могло не обращать внимания на то, как эти события воздействовали на Прокула: каждое новое сообщение воспринималось им с большей тревогой, чем предыдущее. Все чаще он уходил в библиотеку, находя утешение среди манускриптов, книг и карт.
Тревожные вести приходили и с земель по ту сторону Рейна. Племя фризов нарушило перемирие, протестуя против того, что они называли нечестной налоговой политикой. Подобно многим мелочам, которые приводят к конфликтам, проблема заключалась в требовании платить налоги шкурами. Фризы полагали, что шкуры будут бычьими. Однако согласно официальной трактовке, налоги следовало платить шкурами зубров, что явилось для бедных фризов настоящей трагедией. В результате сборщики налогов были высмеяны, обстреляны, а затем разгорелись яростные бои.
Марк Либер и Гай Абенадар жаждали свежих новостей с полей сражений, их солдатские сердца полнились восторгом от битв, пусть даже таких далеких. Из Верхней Германии были вызваны римские бригады. Военная операция оказалась крайне нелепой, и сотни римских солдат заплатили за нее своими жизнями. «Проклятье, — в гневе восклицал трибун. — Цезарь должен был назначить командующего!» Но никто не был назван, а Цезарь всячески подавлял сведения о потерях.
В дополнение к этим гнетущим новостям до нас начали доходить скандальные известия о поведении императора в своем укрытии на маленьком островке напротив Кампании. Осторожные разговоры между друзьями, достаточно доверяющими друг другу, чтобы вести подобные беседы, прерывались нелестными отзывами о Цезаре: «Распутник! Насильник! Соблазнитель невинных! Пьяница!» В ход пошли старые шутки о Цезаре. Прозвище (восходящее к тем славным дням, когда Тиберий был молодым офицером) отражало его любовь к вину: имя Тиберий Клавдий Нерон заменяли на «Биберий Кальдий Мерон». Это означало: «Тот, кто пьет вино неразбавленным». Когда до нас дошли слухи, что Цезарь сделал женщине крайне непристойное предложение, в одном из фарсов появилась шутка в его адрес: «Старый козел отлично облизывает».