— Еще ничего и продать не успели, а уже плати, — недовольно пробурчала Милана, отдавая серебряный солид.
В первый день торговля не удалась. Богатые, отделанные драгоценными камнями седла и кинжалы, мог позволить себе не каждый. На этот товар должен был придти особый покупатель. А вокруг бойко тор¬говали и виноградом, и копчеными окороками — покупатели были из не очень богатых людей. Правда, никто на этот рынок за гроздью винограда не приез¬жал. Здесь все закупалось возами, бочками и десят¬ками мешков. Девушкам, наверно, предстояло про¬вести на базаре не один день, пока по городу пройдет слух об их изысканном товаре.
Весь день в воздухе стояла сухая мгла, которая после полудня начала быстро сгущаться. Солнце из белого стало желтым, потом оранжевым и, наконец, красным, так оно и скрылось за горизонтом. Ожив¬ленный базар затих. Торговцы принялись готовить нехитрый ужина на тут же разведенных кострах, а по¬том, поужинав, стали устраиваться на ночлег прямо под колесами своих повозок. Девушки тоже притихли после дальней дороги у ног своих верных скакунов. С отдаленного угла базарной площади послышался женский плач, ругань и удары бича. Любопытная Ве¬рейка быстро сбегала на место происшествия и, за¬пыхавшись, рассказала, что в том углу продают на¬ложниц. Девушка была страшно возбуждена, лицо ее покрыл густой румянец, глаза горели возмущением.
— Вы представляете, он бьет девушек наот¬машь толстым бичом из воловьей кожи, — рассказы¬вала она.
— И зря он это делает, — спокойно прогово¬рила Милана, — портит товар.
— Какой товар, Миланка! Это же люди!
— Ты что не знаешь, что такое работорговля?
— И знать не хочу, — воскликнула юная ама¬зонка, — какое право имеет на чужую жизнь этот грек черноглазый! Волосатый козел!
— Козел-то козел, а вот продаст невинных девушек в Византии и разбогатеет на людских слезах, — Милана задумчиво шевелила красные угли костра.
— И что эти овцы терпят, — поддержала ма¬лышку Данута, — накинулись бы кучей, да придавили гада.
— Так то оно так, — возразила ей Милана, — да вот только овцы они, ни зубов у них, ни кинжалов.
— А еще грек, наверное, не один и руки свя¬заны, — добавила миловидная светлоглазая Чаруша — волосы и брови у девушки были совсем белые, как снег, чем она всегда привлекала особое внимание.
— Ладно, спи, не наше это дело, — подвела итог Милана, — если бы где-нибудь в степи, так мо¬жет и помогли бы бабскому племени, а здесь свои правила…
На следующий день торговля тоже не по¬шла. Хотя любопытствующие подходили, с интересом раз-глядывали необычно дорогие седла. На сафьяно¬вой, голубой коже, что покрывала то место, где рас¬полагался ездок, были вышиты золотой нитью искус¬ные узоры, а в передней части седла сверкали некруп¬ные камни.