— Вам или мне? — Мой безумолчный язык в очередной раз не смог продержаться за зубами.
Я услышала у себя за спиной смех, и мужские губы вместо ответа поцеловали в висок.
— Предлагаю в вашей фразе убрать слово «или». — Ангел-city не отпускал меня, а мне срочно требовалось взглянуть на себя в зеркало.
Чтобы понять, насколько все… прозрачно.
Я вывернулась-таки и шагнула к зеркалу. Так и есть. Все просто ужасно, то есть прозрачно. На груди слишком мало ткани, а та, что была, не имела, увы, дублирующего слоя. Явственные очертания прелестей могли пробудить дикие инстинкты даже в мраморном ангеле, не говоря уж о том ангеле, который сейчас маячил за моей спиной, всматриваясь в мое зеркальное отражение. И что читалось в его черных глазах — не понять. И лучше не пытаться…
Ноги также просвечивали сквозь шифон. Я даже могла рассмотреть бледный шрам на левой коленке. Тонкая подкладка подола заканчивалась где-то в районе ягодиц.
Ненавижу вечерние платья!
Впрочем, черный цвет оказался мне к лицу. Ранее я им никогда не злоупотребляла, предпочитая неброские маскировочные серые и коричневые тона.
Теперь начну.
Злоупотреблять.
Ситуация оказалась гораздо хуже, чем я предполагала. Прозрачное шифоновое платье — полбеды. Главная беда состояла в том, что интимный ужин Ангел-city устроил не где-нибудь, а в собственной спальне…
Я, ни о чем не подозревавшая, шагнула за порог какой-то комнаты и увидела… постель. Роскошное ложе, застеленное ослепительно-белоснежным меховым покрывалом. И мех оказался натуральным. С длинным ворсом. Блестящим и мягким.
От потрясения у меня отнялся (наконец-то) язык и, кроме коротких протяжных междометий, ничего изо рта не выскочило:
— А…ой… у-у..
— Столовая не совсем годится для интимного ужина, — прокомментировал Гарланд, загораживая собой выход из спальни-ловушки. — А эта комната — место самое что ни на есть подходящее.
— А… ой… у-у…
Полукруглая спальня была погружена во мрак. Тяжелые бархатные портьеры гасили любой свет из внешнего мира. Простая комната, где каждый из немногочисленных предметов — роскошен и уникален. Старинные кресла; зеркало в драгоценной раме высотой от пола до потолка; обтянутые китайским антикварным шелком стены; резные шкафчики и картина напротив двери — кажется, Эдуард Мане. Кажется, подлинный…
Посередине спальни стоял инкрустированный перламутром круглый столик, сейчас изысканно сервированный для ужина. В тоненькой узкой вазе виднелся единственный лилово-розовый цветок, поразительно-прекрасный.
Орхидея…
Две полупрозрачные свечи в двух серебряных подсвечниках, расположенных по обе стороны стола, освещали всю комнату. Тени, вспугнутые бледно-золотистым светом, таинственно колебались по углам.