Леони удивленно приподняла бровь.
— Сдается мне, что большую часть неприятностей Ашиль навлекает на свою голову сам. Слишком легко он ссорится с теми, кто мог бы его поддержать. Слишком у него острый язык, слишком скор на обидные слова. Право, он сам себе вредит своей грубостью и неумением ладить с людьми.
Анатоль курил и не возражал.
— И если не говорить о дружбе, — продолжала она, насыпая в кофе третью ложечку сахара, — то признаться, я кое в чем согласна с его критиками. На мой вкус, его композиции слишком расплывчаты и бессистемны. Они… ну, вызывают тревогу. Блуждают. Слишком часто напрасно дожидаешься, когда же проявится мелодия. Будто из-под воды слушаешь.
Анатоль улыбнулся.
— Да ведь он того и добивается. Как говорит Дебюсси: нужно утопить ключ. Он своей музыкой стремится передать связь между материальным и духовным миром, между видимым и невидимым, а добиться этого традиционными средствами невозможно.
Леони надула губки.
— Это из тех умных фраз, которые совершенно ничего не значат.
Анатоль пропустил ее слова мимо ушей.
— Он считает, что ассоциации, намеки и нюансы сильнее, правдивее и больше открывают, чем прямые утверждения и описания. Что отдаленные ассоциации более проникновенны и властны, чем ясные осознанные мысли.
Леони усмехнулась. То, что Анатоль верен дружбе, замечательно, но она-то знала, что брат всего лишь дословно пересказывает речь, недавно услышанную от Ашиля. Как ни страстно защищал Анатоль творения своего друга, Леони отлично знала, что ему больше по вкусу Оффенбах и оркестр «Фоли Берже», чем Дебюсси, Дюка и произведения их консерваторских друзей.
— Раз уж у нас пошел такой доверительный разговор, — добавил Анатоль, — признаюсь тебе, я на прошлой неделе все-таки вернулся на улицу Шоссе д'Антен и купил сочинение Ашиля «Пять поэм».
Леони гневно сверкнула глазами.
— Анатоль, ты обещал маман!..
Он пожал плечами.
— Знаю, но я просто не смог удержаться. Цена вполне разумная, и ведь это хорошее вложение средств, учитывая, что Байи выпустил всего сто пятьдесят экземпляров.
— Мы должны осторожнее тратить деньги. Маман полагается на твое благоразумие. Нам нельзя еще глубже влезать в долги… — Помолчав, она добавила: — Кстати, сколько мы должны?
Они столкнулись взглядами.
— Право, Леони, наши семейные финансы не должны тебя волновать.
— Но…
— Но это все, — твердо оборвал он.
Она обиженно повернулась к брату спиной.
— Ты обращаешься со мной как с ребенком.
Анатоль рассмеялся:
— Вот выйдешь замуж, тогда можешь выводить мужа из себя допросами о собственном домашнем бюджете, а пока… Впрочем, обещаю тебе, что отныне не потрачу ни су без твоего позволения.