Абулшер сидел перед домом под деревом, крона которого походила на широкий
зонт. Сиденьем ему служила вынесенная из комнаты кровать. На нем были серые
брюки, белая рубаха навыпуск и черная безрукавка. Он приказал Джамиле
удалиться. Эвелин не стала ждать, когда он заговорит с ней. Захлебываясь от
волнения, она принялась упрекать его и жаловаться на свою несчастную жизнь.
Абулшер не перебивал Эвелин, но, немного послушав, взял ее руку и сдавил так,
что она опустилась на землю подле него.
-- Эвелин, ты не должна разговаривать ни с Фаридой, ни с кем-нибудь другим
без моего разрешения.
-- Почему?
-- Эвелин, ты больше не мисс-сахиб. Ты выбрала новую дорогу и теперь живешь
здесь. Значит, ты обязана подчиняться нашим обычаям.
Она молчала. Абулшер улыбнулся, одобряя ее послушание.
-- Ты, наверное, удивляешься тому, что я избегаю тебя. Я скажу, в чем дело.
Его голос звучал мягко и доверительно.
-- У меня не может быть влечения к женщине, у которой не хватает скромности и
стыда, которая сама предлагает себя. Ты думаешь, что хорошо знаешь меня... А
то, что мне нравится в женщине, так и не распознала...
Взяв ее за руку, он усадил рядом с собой на кровать.
-- Сиди и не бойся меня. Я скажу еще вот что... Женщины нередко
придумывают себе мужчин. Я простой человек и живу по законам, которые нам
дали предки. Для нас самые большие достоинства женщины -- целомудрие и
скромность. И меня, как мужчину, гораздо больше волнует и привлекает тихая и
покорная жена, чем та сука, которая нахально выставляет свои титьки
первому встречному. Если ты живешь здесь, с нами, то обязана научиться
испытывать радость от полного подчинения мужчине.
Он поднял руку.
-- Встань и сними шаровары.
Эвелин заколебалась. Они были на улице, и она опасалась, что по ней
кто-нибудь может пройти. Потом развязала шнур и тяжелые шаровары упали.
Абулшер притянул ее к себе и легонько пошлепал по полным белым бедрам.
-- Наш закон говорит, что надо уметь обладать собой. В любых обстоятельствах,
в том числе и в отношениях женщины с мужчиной. Сейчас я покажу тебе...
Он поднялся с кровати, повернул Эвелин спиной к себе и опустил на колени.
-- Раздвинь ноги.
Она повиновалась. Без всяких церемоний он всадил свой орган прямо в нее. У
Эвелин вырвался слабый стон. Уже несколько недель она не была с мужчиной,
неожиданное вторжение мгновенно распалило ее. Она задрожала и принялась
вращать приподнятым тазом, со сладострастием вбирая все глубже в себя длинный
член, который окреп в полной мере. Упираясь руками, она все сильнее трясла
бедрами, а почувствовав приближение скорого оргазма, начала по-настоящему