Молодой строитель рассмеялся:
— Если бы она тебя сейчас видела!
Юноша поцеловал возлюбленную в ногу.
— Может, ей тоже этого хочется, — возразила Керис. — Ты ведь знаешь, что говорят про монахинь.
— А почему она решила, что тебе нужно в монастырь?
— После крушения моста я помогала ей ухаживать за ранеными. И мать-настоятельница говорит, что у меня прирожденный дар.
— Так оно и есть. Даже я это вижу.
— Я только выполняла указания Сесилии.
— Но людям после разговора с тобой становилось легче. Ты всегда выслушивала их и только потом говорила, что делать.
Девушка погладила Мерфина по щеке.
— Я не могу стать монахиней. Ты мне слишком нравишься.
— У тебя родинка. Прямо здесь, ну надо же, в таком месте.
— Знаю. Это с детства. Я всегда считала, что это ужасно, и так радовалась, когда у меня начали расти волосы. Теперь-то, думала я, муж не увидит. А ты рассмотрел.
— Монах Мёрдоу решит, что ты ведьма. Лучше не показывай ему.
— Даже если он останется последним мужчиной на земле.
— Эта родинка спасает тебя от богохульства.
— О чем ты?
— Арабы каждое произведение искусства создают с небольшим изъяном, чтобы оно не могло тягаться с божественным совершенством.
— Откуда ты об этом знаешь?
— Один флорентиец рассказывал. Послушай, а как по-твоему, гильдии нужен остров?
— Почему ты спрашиваешь?
— Потому что я бы его взял.
— Четыре акра камней и кроликов? Зачем?
— Построил бы склад и строительный двор. Камни, дерево по реке прибывали бы сразу ко мне. А после моста возвел бы на острове дом.
— Хорошая мысль. Но просто так они его не отдадут.
— А если в качестве частичной уплаты за постройку моста? Я мог бы, скажем, отдать за него половину жалованья за два года.
— Твое жалованье — четыре пенса в день… тогда остров стоил бы чуть больше пяти фунтов. Мне кажется, что гильдия будет рада получить столько за бесплодный остров.
— Думаешь, здравая идея?
— Думаю, когда мост будет построен и остров станет доступным, поставишь там дома и станешь их сдавать.
— Да, — задумался Мерфин. — Надо поговорить с твоим отцом.