Следующая ночь тоже прошла без нее, потом наступило воскресенье, и мастер надеялся увидеть ее в церкви. Но графиня не появилась и на службе. Знать никак не может пропускать воскресные службы. Что случилось? После службы Мостник отправил Лоллу с Арном и Эм домой, а сам по лужайке пошел к старому госпиталю. На верхнем этаже располагались комнаты для важных гостей. Мерфин поднялся по наружной лестнице и в коридоре столкнулся с Керис. Та даже не спросила, зачем он здесь.
— Леди Ширинг не хочет, чтобы ты к ней заходил, но ты, вероятно, хочешь.
Зодчий обратил внимание на то, как она странно выразилась: не «не хочет тебя видеть», а «не хочет, чтобы ты к ней заходил». В тазу, что Керис держала в руках, лежала окровавленная тряпка. Страх стиснул сердце мастеру.
— Что случилось?
— Ничего страшного. Ребенок не пострадал.
— Слава Богу.
— Отец ведь ты?
— Ради Бога! Если тебя услышат…
— Все годы, что мы были вместе, я зачала всего один раз, — грустно бросила Керис.
Архитектор отвернулся.
— Где она?
— Прости, что говорю о себе. Это тебя меньше всего интересует. Леди Филиппа в средней комнате.
Он услышал в ее голосе с трудом сдерживаемую скорбь и помедлил, несмотря на все свое беспокойство за Филиппу.
— Пожалуйста, не думай, что мне на тебя наплевать. — Мерфин коснулся руки Керис. — Мне всегда важно, как у тебя дела, и я хочу, чтобы ты была счастлива.
Монахиня кивнула, и слезы навернулись ей на глаза.
— Знаю. Я эгоистка. Иди к Филиппе.
Строитель оставил Керис и вошел в среднюю комнату. Графиня спиной к нему стояла на коленях на скамеечке для молитв. Мостник прервал ее:
— Как ты?
Она встала и обернулась. На лице смятение, губы сильно распухли и покрылись корочкой. Мастер понял, что аббатиса промывала ей рану — отсюда окровавленная тряпка.
— Что случилось? Ты можешь говорить?
Она кивнула:
— Несколько нечетко, но могу.
— Ральф бил тебя?
— Лицо как у ведьмы, но в остальном ничего страшного.
Мерфин обнял ее. Графиня положила голову на его плечо. Какое-то время они молчали, потом Филиппа заплакала. Зодчий гладил ее по голове, по спине, а она содрогалась от рыданий.
— Ну-ну, будет, — утешал архитектор, целуя возлюбленную в лоб, но она не могла успокоиться.
Когда рыдания наконец поутихли, Мерфин спросил:
— Можно поцеловать тебя в губы?
— Только не сильно, — кивнула Филиппа.
Он легонько коснулся ее губ, которые пахли миндалем: Керис обработала ранки мазью.
— Расскажи, — попросил Мостник.
— Все получилось. Я обвела его вокруг пальца. Ральф будет думать, что это его ребенок.
Зодчий дотронулся до ее губ кончиком пальца.