Он снова взглянул на рисунок. Он не видел ее, наверно, лет пятнадцать и слышал, что она позирует сейчас где-то на вечерних курсах. Боже мой, ей, должно быть, больше семидесяти! Но Стивен точно уловил ее дух. Крайне смущенный, Слоук почувствовал вдруг нежность, от восхищения слезы навернулись ему на глаза. Надо будет обязательно поговорить со Стивеном в понедельник. Извиниться перед ним.
Утром в понедельник едва Тесс успела снять пальто, как примчалась Жаки с новостями: Вилл Кингсмилл искал ее и хочет встретиться сегодня днем.
— Он сказал, о чем хочет поговорить? — Тесс скинула пиджак. Зачем ей вообще носить пиджак в августе, непонятно. Жаки была одета куда разумнее — в льняные шорты и топ.
— Да, сказал! — Жаки свирепо оскалилась.
— Ну, и что?
— Он сказал: «Я бы хотел поговорить с ней по поводу этого партнерства».
Тесс плюхнулась в кресло:
— Не может быть! — Она испытывала облегчение. Если ее сделают партнером, ей значительно повысят зарплату, а значит, денежные трудности будут преодолены.
— Почему бы тебе не дать мне десятку, — сказала Жаки, вручая Тесс ее сумку, — я выскочу из офиса и куплю какого-нибудь шипучего вина. Кажется, сегодня мы будем отмечать твое назначение.
— Да, точно! — Тесс дала ей двадцать фунтов. — Не стоит мелочиться в такой день. Возьми две бутылки.
— Ну, что ж, очень хорошо, — провозгласил Слоук, когда все учащиеся вошли в студию. — Я бы хотел поговорить с каждым из вас, но сразу должен сказать, что планка высока. — Раздался удивленный гул. — Я не хочу сказать, конечно, что Стенли Спенсеру пора позаботиться о своей репутации, но вы, по крайней мере, пытаетесь рисовать то, что чувствуете и видите. Мои поздравления.
Слоук добрался до ряда, где рисовал Стивен, только через час. Тот дал себе слово не обращать внимания на мнение Слоука, однако не мог не чувствовать все возраставшее напряжение по мере того, как его учитель подходил ближе. Стивен немного отступил, чтобы дать ему приблизиться к картине.
— Очень хорошо, — сказал Слоук, — я уже видел ее в пятницу. — Он молча вручил Стивену книгу — воспоминания об уэльском пейзажисте сэре Гриффите Вильямсоне его сына Давида Вильямсона, одного из великих художников-абстракционистов двадцатого столетия.
Стивен в замешательстве смотрел на Книгу.
— Я должен извиниться перед вами. — Слоук, казалось, ничуть не смущался, признаваясь, что был неправ, перед целым классом изумленных учеников. — Вы талантливы. Мне понравился натюрморт, но не до такой степени, как ваш рисунок Оливии Дарлинг. — Стивен, не понимая, глядел на Слоука. — Это старая женщина на ваших вечерних курсах, я ее знал когда-то. — Слоук снова взглянул на подарок, и внезапно понял его смысл: отец и сын, оба художники. Стивен посмотрел на него.