Как же ему хотелось ее защитить!
– То, что вас влечет ко мне, не значит, что я вам нравлюсь.
Он должен был дотронуться до нее, коснуться пальцами ее щеки.
– То есть между нами не может быть простой приязни?
Ее щека была такой нежной. Он обвил вокруг пальца один из локонов, обрамлявших ее лицо...
– Только не между мужчиной и женщиной. Виктория потянулась к нему и подняла лицо. Он не мог больше видеть ничего вокруг, кроме ее губ и синих глаз. Виктория слегка прижалась щекой к его руке.
– Вам кажется, что в моем отношении к вам есть что-то сексуальное?
Что он делает? Он не может допустить, чтобы между ними возникла чувственная связь.
Тринити отдернул руку, как от ожога. Он встречал раньше несколько очень прямолинейных женщин, но ни одна из них не задавала ему подобного вопроса. Поверить, что он услышал такое из уст этой великолепной рыжей красавицы, было невозможно.
– Мэм, я не скажу ничего подобного.
– Не называйте меня «мэм» и не уклоняйтесь от ответа.
– Ладно, раз вы настаиваете. Я не думаю, что вы можете испытывать ко мне влечение, которое не было бы сексуальным.
Господи! Вот бы Бак услышал это!
– Почему?
– Потому что я не могу испытывать к вам влечения, не чувствуя сексуального жара.
Проклятие! Он мог бы поклясться, что заметил мелькнувший в ее глазах проблеск удовлетворения. Почему женщины вечно стремятся подчинить мужчин, унизить их?
– Вы хотите сказать, что я вас возбуждаю? – продолжала Виктория, подходя к нему так близко, что он начал ощущать тепло ее тела.
– А вы этого не ждали?
– Нет.
Она всю жизнь жила в окружении мужчин, но явно не сознавала своего воздействия на них. Ему нужно срочно перевести разговор на другую тему, или он добьется, что его еще до заката вышвырнут с ранчо.
Тринити сделал шаг назад.
– Полагаю, нам пора возвращаться. Наш разговор пошел не в том направлении. – Он крепко взялся за седло и начал вдевать ногу в стремя.
Виктория не шевельнулась.
– Почему вы ничего не сказали?
Она твердо вознамерилась добиться, чтобы его пристрелили.
– Вы прекрасная, желанная женщина, мэм, и я с радостью рассказал бы вам, как ценю вашу красоту. Однако я всего лишь пастух, и каждый мужчина на этом ранчо только и ждет, чтобы я совершил какую-нибудь оплошность.
– Не верю, что вас так легко напугать. – Она сделала еще один шаг к нему. Тринити не поддался на вызов.
– Это вопрос не испуга. Это вопрос здравого смысла. И чести, – добавил он с отчаянием. – Мужчина не должен захватывать чужую заявку.
Виктория отступила на шаг. Глаза ее полыхнули, огнем.
– Какое гадкое выражение! Я женщина, а не кусок собственности. Кроме того, я не принадлежу Баку.