– Вам лучше сообщить ему об этом. Он и ваш дядя считают, что вы готовы в любую минуту выйти за него замуж.
– Мне нравится Бак, но к вам я чувствую большее влечение.
Дьявольщина! Ну почему она решила заявить ему об этом именно в тот момент, когда он взял себя в руки? Он встречал по крайней мере половину знаменитых «дам» Запада. Некоторых он любил, но не остался ни с одной. А тут его сразили наповал прелестные синие глаза, копна своенравных рыжих волос, неотразимый смех и неукротимое желание, выворачивающее его наизнанку. Не говоря уже об искренности, с которой она объявила, что он нравится ей больше, чем человек, за которого она, считалось, вот-вот выйдет замуж.
– Почему? – спросил он.
– Я не имела в виду то, как это прозвучало. – Виктория явно подыскивала слова, чтобы притупить свое только что высказанное жесткое заявление. – Просто Бак хочет владеть мной как собственностью. Женщину такое отношение душит. Вы производите впечатление человека, пытающегося понять, какая я на самом деле. И мне это нравится.
Тринити вцепился в седло, как в якорь спасения. Он должен взять себя в руки!
– Вы красивая женщина, – произнес Тринити, продолжая держаться за седло. – Только ненормальный мужчина не почувствует влечения к вам.
– Я не это имела в виду, – с раздражением продолжала она. – Я говорила о том особом влечении, которое возникает, когда вы хотите больше узнать о человеке. Это приводит к тому, что мысли о нем все время вспыхивают у вас в голове. Вы постоянно гадаете, а что он сейчас делает, о чем думает... Но ведь такое наверняка случалось с вами раньше.
– Вы имеете в виду, как это было у вас с вашим мужем?
Он не смог бы лучше остановить ее напор, даже окати он ее ведром воды. Виктория отвернулась и снова уставилась вдаль.
– Нет, так не было. Мне было шестнадцать лет, и мой отец умирал. Нужно было решать мое будущее. Отец выбрал богатого красивого молодого человека и спросил меня, что я думаю о замужестве с ним. Ему был двадцать один год. Он был обаятельным, бесшабашным... Мне он казался замечательным. Я знала, что так и должно быть. Только выйдя замуж за Джеба, я поняла, в какой ад угодила.
Тринити мог представить себе Викторию, беззащитную юную жену, которую терроризирует пьяница-муж. Опасное чувство симпатии разгоралось в его груди.
– Не думаю, что нам стоит слишком много размышлять насчет всякого там притяжения, – промолвил он.
Виктория круто обернулась к нему:
– Это почему?
Тринити знал, что лучше всего было бы ему вскочить в седло и поскакать на ранчо, предоставив ей самой найти дорогу домой. Он был дурак, что вообще позволил делу зайти так далеко.