Но сейчас, в данный момент, Вайолет была в растерянности. И это Франческа стала тому причиной.
— Прости, мама, — сказала она, не успев сдержать слова. — Прости, мне так жаль.
— Нет, — Вайолет сделала шаг вперед и обняла ее, на этот раз Франческа не стала отодвигаться. — Нет, дорогая, — снова сказала Вайолет, нежно гладя ее волосы. — Не говори так, пожалуйста, не надо.
Она успокаивала ее, что-то тихо шептала, а Франческа позволяла матери обнимать себя. И когда горячие, безмолвные слезы Франчески закапали на плечо матери, ни одна из них не сказала ни слова.
Два дня спустя приехал Майкл. К этому времени, Франческа с головой ушла в приготовления к крестинам Изабеллы, и ее разговор с матерью был, если и не забыт, то, по крайней мере, отодвинут на второй план. В конце концов, ничего нового сказано не было. Франческа оставалась такой же бесплодной, как и во все предыдущие свои поездки в Англию к семье. Единственное, чем отличался этот раз, так это тем, что она в самом деле с кем-то поговорила об этом. Немного.
Как смогла.
И все же почему-то с нее словно спала какая-то часть ноши. Когда она стояла там, в коридоре, в объятиях матери, что-то вылилось из нее вместе со слезами.
И хотя ей все еще было больно из-за детей, которых ей никогда не иметь, впервые за долгое время она чувствовала себя по-настоящему счастливой.
Это было странно и чудесно, и она отказывалась думать о том, почему.
— Тетя Франческа! Тетя Франческа!
Франческа улыбнулась и подхватила свою племянницу под руку. Шарлотта была младшей дочерью Энтони, через месяц ей должно было исполниться восемь.
— Что такое, куколка?
— Ты уже видела платье малышки? Оно такое длинное.
— Знаю.
— И с оборками.
— Платье для крестин должно быть с оборками. Даже мальчиков одевают в кружево.
— По-моему, это совершенно не нужно, — сказала Шарлотта и пожала плечами. — Изабелла даже не знает, что на ней такое красивое платье.
— О, но зато мы знаем.
Шарлотта на мгновение задумалась над этим.
— Но мне все равно, а тебе?
Франческа усмехнулась.
— Да, думаю, мне тоже. Я люблю ее, независимо от того, что на ней надето.
Они вдвоем продолжали идти по саду, срывая лиловые гиацинты для украшения часовни. Они нарвали почти целую корзину, когда услышали отчетливый грохот приближающейся кареты.
— Интересно, кто это, — сказала Шарлотта, приподнимаясь на цыпочки, словно это и впрямь могло помочь ей разглядеть карету.
— Не знаю, — ответила Франческа. Всех родственников ждали после обеда.
— Может, это дядя Майкл.
Франческа улыбнулась.
— Надеюсь.
— Обожаю дядю Майкла, — сказала Шарлотта со вздохом, и Франческа чуть на рассмеялась, потому что выражение в глазах племянницы было таким же, какое она видела тысячу раз до этого.