Даже я, привыкший за последние недели к неожиданным выходкам своего непредсказуемого протеже, несколько оторопел от этой бессвязной галиматьи. Зачем его сюда принесло? Чего он добивался своей выходкой?
Что же касается несчастного Хасанова, то он просто молча смотрел на Бомбилина во все глаза. Похоже, он даже не успел до конца понять, что происходит.
Бомбилин взял арбуз и со стуком положил его на стол перед Хасановым. Тот машинально протянул к арбузу руку. Бомбилин схватил ее и пожал так, что Хасанов невольно скривился от боли.
— Держись, Федя, — хлопнул его через стол по плечу Бомбилин. — Я жду тебя в свои ряды.
Он еще раз обвел взглядом гостей и на секунду задержался на мне, но ничего не сказал. То ли не узнал, то ли не подал вида. Затем, обернувшись к своим, бросил:
— Пошли, ребята.
И делегация покинула зал так же внезапно, как и появилась.
Никто из ошалевших гостей не произнес ни слова. Потом кто-то натужно и громко рассмеялся, но его не поддержали, и смех оборвался. Первым в себя пришел ведущий.
— А теперь свою речь продолжит мэр нашего города! — объявил он.
Но для Силкина это было слишком.
— Я не стану говорить! — выкрикнул он каким-то неестественно высоким голосом. — Это провокация!
Он выскочил из-за стола и бросился из зала. Хасанов кинулся его догонять. Рукавишников радостно потер руки.
— Валерьянку надо пить, — подмигнул он мне и опрокинул рюмку водки.
Он был единственным, кто ликовал.
— Перерыв! — только и смог выговорить ведущий.
Убедить Силкина в своей невиновности Хасанову не удалось. И в зал тот не вернулся. Бегство мэра подействовало на присутствовавших угнетающе. После перерыва ряды гостей значительно поредели. Каким бы влиятельным ни был здесь Хасанов, никто не рвался портить отношения с главным чиновником города.
Поэтому вторая часть прошла вяло, тосты, в основном, повторялись. Ближе к десяти вечера был вновь объявлен перерыв, после которого предполагались танцы.
Я собрался незаметно отбыть, но уже в холле меня перехватил раскрасневшийся от выпитого Хасанов.
— Надеюсь, ты не торопишься? — спросил он озабоченно. — Я хотел бы, чтобы мы еще раз все обсудили втроем: Рукавишников, я и ты.
Признаюсь, демонстрация ручного, к тому же основательно набравшегося кандидата меня не вдохновляла.
— Завтра трудный день, — ответил я уклончиво. — С утра надо будет доложить твои предложения Храповицкому. Как бы я к ним ни относился, но решение-то принимать будет он.
— Это очень выгодное предложение, — вновь оживился Хасанов. — Ты только представь, сколько мы сможем вместе заработать!