Мне казалось, что Крис не испытывает ни злобы, ни настоящей ненависти по отношению к убийце. Ее чувства скорее напоминали отчаянное, неконтролируемое горе ребенка; она выказала больше ненависти к Карле сегодня днем, чем когда-либо — неизвестному убийце. У Сондо все не так. В ней не было мягкости, она не тратила времени на слезы. Только горечь и ярость, — как на той ее картине. Вечеринка надвигалась, словно неотвратимая угроза, и тревожила меня все сильнее и сильнее.
— Может быть, будет лучше, если ты поскорее приступишь к делу, — сказала я.
Крис словно не решалась двинуться с места, боясь найти то, что искала. Ей легче было бередить тяжелые воспоминания, связанные с квартирой, чем смириться с беспощадным фактом смерти Монти.
— Ты что, передумала? — спросила я. — Если ты сейчас не примешься…
Но она уже взяла себя в руки.
— Я должна, — она обращалась к самой себе. — Я должна знать.
Она подошла к столу Монти, выдвинула средний ящик, наполненный письмами и вырезками газет, и вывалила его содержимое на стол. Затем при помощи латунного ножа для разрезания бумаг стала что-то отдирать от ящика. Оказалось, что его дно накрыто тщательно подогнанным тонким листом фанеры. Крис извлекла фиктивное дно, и я заглянула внутрь.
Смотреть было особенно не на что. На подлинном дне ящика лежали два письма и газетная вырезка. Крис достала их дрожащими руками. Мы сели на диван перед давно потухшим камином и стали рассматривать свою находку.
Мы начали с вырезки. Она была из нью-йоркской газеты примерно годичной давности; речь шла краже дорогой меховой шубы во время показа мод в большом магазине на Пятой авеню.
— Это тебе о чем-нибудь говорит? — спросила Крис.
— Только о том, что упоминается тот самый магазин, в котором работал Монти, прежде чем перейти к Каннингхему.
— Но зачем он хранит подобную вырезку в таком секретном месте?
Я знала об этом не больше, чем она, и Крис разложила одно из писем у себя на коленях, чтобы мы могли читать его вдвоем. Письмо было напечатано на машинке, его автор приступал сразу к делу, избегая условностей. Вместо подписи стояла машинописная буква-инициал.
"Майкл!
Это похоже на судьбу — обнаружить, что прежние действующие лица снова на сцене. Хотя актеры играют другие роли, да и сами уже не те, опасность ничуть не уменьшилась.
Обещаю ничего не предпринимать и никого не вызвать — хотя и не ради тебя. Но берегись. Существует еще кольцо.
Е"
Мы с Крис обменялись взглядами. Хотя она играла в этой драме не последнюю роль, смысл письма оставался для нее таким же темным, как и для меня. Только одна фраза могла что-то прояснить: