Отец. Сын.
— Чесса?
Она с ужасом в глазах обернулась. Грудь у нее вздымалась, как будто ей не хватало воздуха. Чесса быстро моргнула, но картина не изменилась.
Он был реален и был здесь.
Протянув руку. Ник стал что-то говорить. Потом опустил руку с выражением отчаяния на лице. Его взгляд обежал аккуратную кухню и остановился на тарелке с недоеденной пиццей. Он улыбнулся.
— Сосиски и грибы, — произнес он вдруг. — Это и моя самая любимая пицца.
Чесса обрела голос:
— Как ты тут оказался?
Его улыбка испарилась. Лицо Ника стало тверже, чем помнилось ей, но и красивее. Квадратная челюсть, великолепной формы нос, а губы одновременно мужественные и волнующие. Темные глаза, сверкавшие из-под нависших бровей, придавали его облику неповторимость.
Его ответ был растерянным и даже печальным.
— Я должен был увидеть его.
Чесса прикрыла глаза и плотно сжала губы. Этого не может быть. Нет.
Чтобы успокоиться, она схватила фруктовый нож и стала нервно очищать яблоко.
— Ты не имеешь права появляться здесь.
— Он мой сын.
У нее перехватило дыхание. Она прикрыла глаза и прикусила губу, потом глубоко вздохнула и наметила ножом очертания лица на яблоке.
— Бобби мой сын, а не твой.
Ответом была тишина. Ник придвинулся ближе и заговорил снова:
— Я понимаю, почему ты сердишься. Я должен был быть рядом с тобой. Прости.
Нож дрогнул в ее руке. Она оглянулась и сразу же пожалела об этом. На его лице были написаны вина и мука.
Ник попытался спрятать свою боль под маской спокойствия, убрал руки за спину, как это обычно делают мужчины в неприятной ситуации.
— Жаль, что ты не нашла возможности сказать мне о нашем ребенке. Но я понимаю почему.
Волнение превратило ее голос в монотонное бормотание:
— Что именно вы понимаете, мистер Парселл?
Подавшись вперед, он понизил голос:
— Простой арифметический подсчет показывает, что я покинул город прежде, чем ты хотя бы поняла, что беременна.
Если бы он ударил ее, Чесса была бы потрясена меньше.
— Как ты узнал, когда родился Бобби?
Явно удивленный вопросом, он вытащил из нагрудного кармана пиджака сложенный лист бумаги и протянул ей.
Комната опять начала вращаться у нее перед глазами. Чесса узнала копию свидетельства о рождении ее сына. Забыв, что нож все еще зажат в руке, она крепко сцепила дрожащие руки.
— Ты порезалась. — Ник испуганно выронил документ и выхватил нож из ее руки. Затем взял полотенце и прижал к порезу. Его прикосновение было твердым и теплым, неожиданно осторожным. — Бинты есть?
— Этого не требуется. Я хочу, чтобы ты уехал.
Странная печаль появилась в его глазах.
— Ты же знаешь, что я не могу этого сделать.