грызла кость./С наступлением темноты Петька ушел в уныние./ С мечтой о
родном борще он подумал: - Как там батя, маманя там как? Что с отчим домом? Поди, вконец морально
износились?/ На службе ему в огне и дыму приходилось выполнять лопатой и киркой порой
невыполнимые задачи./ Он выбрал этот жизненный путь и нисколько не раскаивался. Если бы выбрал другой, он раскаивался бы еще больше./ У Петьки
иногда наблюдались боли в желудке, а грудной и головной организм был
здоровым, имел повышенную чувствительность в сторону романтических приключений./ В зал вошла девушка и в том числе мальчик./ Перед Петькой
встали сразу две жизненные гиперболы: знакомиться с ней, или малость погодить?/ - Он поставил на ящик бутылку без сургуча и этикета. Пригласил
вошедших к столу./ Девушка, стараясь скрыть свою непривлекательность, расправила складки на переносице, сделала радостной морщинистую паутинку
щек. - Поднимем за жизнь! - предложил Петька и добавил. - Я считаю, что в
жизни нет ничего ценнее жизни!/
Тост следовал за тостом. И так, шаг за шагом, не теряя мысль о доме и
домашнем борще, Петька дошел до человеческого облика.../ .../Это была страшная, невидимая сцена. Он стоял на коленях перед ней и
тихо говорил свои сердечные возлияния: - Лишите меня души, сердца, головы! Что получится?/ Она хотела его обжечь
губами горячим поцелуем, но не решилась./
Петька промучился всю ночь, на утро со свежими силами вышел на
привокзальную площадь./ За углом раздался выстрел, но трупа не последовало./ Выкатился грузовик, кузов его заполнили тугие мешки, тяжелые
бидоны и разговорчивые женщины./
- Выпить есть? - дружески спросил шофер. - Если есть, подвезу!/ Петька сел рядом. Машина пылила по большаку. Шофер хлебнул из горла, окинул
взглядом щуплость своего спутника, мотнул головой, сказал:/
- А Шекспир написал бы лучше!/
Петька разочаровался, сплюнул себе под ноги, ответил:
- Скажешь! Куда ему? - Тут двадцать человек потели, и не один год!
Виктор ВЕРИЖНИКОВ
Яблоки и яблони
Ни хрена себе! В.К.Собакошкин, заливщик.
Сад у Сабакошкина был не ахти какой, но несколько яблонь в нем все же росли. И росли, казалось бы, не напрасно - в положенное время цвели, затем на них завязывались яблочки, постепенно наливались чем-то приятным и полезным. А потом - в одну из ночей - бесследно исчезали, будто растворялись в свежем пригородном воздухе.
Так было и на этот раз. Все тридцать семь яблок - скромные плоды усилий Собакошкина и его яблонь - исчезли. И - ни одного чужого следа на дорожке, ни одного клочка незнакомой рубашки на кольях забора, ни одного отпечатка пальцев на стволах!