Мак-Алистер тряхнул головой, отгоняя от себя непрошеные мысли. Кстати, почему в комнате так тихо? Помнится, Эви собиралась прочитать ему нотацию. Он взглянул на нее. Девушка сидела со скрещенными на груди руками и, прищурившись, не сводила с него глаз. За последние пять минут на ее лице не дрогнул ни один мускул. Она не шевельнулась. И не произнесла ни слова.
Ни единого слова. И ни единого звука.
Черт побери, эта девчонка пытается заставить его первым отвести взгляд!
Эви понимала, что у нее нет и тени шанса победить.
Мак-Алистер наверняка привык целыми днями, неделями, а то и месяцами обходиться без слов. А ее собственный рекорд молчания равнялся времени, проведенному в самом долгом сне.
Увы, Эви не смогла придумать иного, более достойного ответа на его возмутительно холодную сдержанность. Так что ей оставалось лишь гасить огонь огнем. Был в этом некий высший смысл, который очень нравился Эви. Жаль, что на Мак-Алистера все ее потуги не произвели ровным счетом никакого впечатления.
Он откинулся на спинку стула, наслаждаясь покоем. И, похоже, если только она не ошибается, сложившееся положение забавляло его!
Эви прищурилась еще сильнее.
Уголки его губ дрогнули и поползли вверх.
Затянувшееся молчание казалось бесконечным.
Не имея должного опыта в подобных состязаниях, Эви попыталась было сжать руки в кулаки, поерзала на стуле, даже попробовала постукивать босыми ногами по полу в попытке предотвратить неизбежный конфуз. Все было напрасно. Она уже была готова признать свое поражение, как вдруг, к ее невероятному изумлению, он заговорил:
— Мы что, так и будем сидеть всю ночь?
Это не было преднамеренной капитуляцией — скорее, его поступок походил на акт милосердия, — но она не поддалась на его уловку.
— Все зависит от вас. — Сообразив, что только что признала его власть над собой, Эви поспешила добавить: — В некотором роде.
— И чего же вы хотите, Эви?
Она сложила руки на коленях.
— Чтобы вы всерьез отнеслись к моим планам, заботам и вопросам.
— Я отношусь к ним чрезвычайно серьезно.
— Чушь собачья, — выпалила она, запретив себе устыдиться собственной вульгарности. — Вы задаете личные вопросы, но наотрез отказываетесь отвечать на мои. Вы не пожелали выслушать ни единого моего соображения относительно этой дурацкой уловки…
— Напротив. Я выслушал вас. Другое дело, что я не согласен с вами, но выслушал я вас очень внимательно.
Эви в отчаянии всплеснула руками.
— Ну, и как я могу судить об этом? Вы же отказываетесь говорить со мной.
— А что я сейчас делаю, по-вашему, как не разговариваю? — парировал Мак-Алистер.