— Брось капитан. Чтобы я не слышал таких разговоров. Знаю я эту агитацию.
Разговор выходил душевным, мирным и беспредметным.
Сварливцев посмотрел на часы.
— Погоди, я еще доберусь до твоих барахольщиков и твоей сознательности. Лично буду проверять.
— Так ведь, как у всех – мелочи, не больше. Подбирают только то, что уместится в вещевом мешке: часы, бинокли, ножи…
— Если бы только это. Знаю я твои мелочи! Ишь ты, и слово какое приплёл: подбирают. Ясли-сад! В песочке валялось, а он подобрал. Ты смотри мне, еще аморалку не подбери!
— Товарищ майор, ну это-то тут причем?
— При том. Про капитана Селезнева слышал? То-то же. И было бы с кем – так с немкой! Не со связисткой Дуней, Варей, Маней, а с немкой!
Сварливцев снова посмотрел на часы, а потом неожиданно проговорил.
— Хотя, я его понимаю: неожиданные они какие-то, не наши. Смотрит, смотрит, черт ее знает, чего смотрит, а потом как полыхнет – и готово: и любовь тебе, и, товарищ майор, партбилетом клянусь, что на веки вечные… ладно, об этом потом поговорим. Последние разведсводки читал?
— Читал. Политико-моральное состояние немецко-фашистских войск ослаблено, много случаев дезертирства и паники. В то же время, в плен сдаваться бояться…
— Да не то, — отмахнулся Сварливцев, забираясь в свой планшет. — Донесение химиков… где-то здесь… вот: информационно-разведывательное донесение военно-химического управления Первого Украинского фронта.
Сварливцев пробежал глазами текст.
— Показание пленного танковой дивизии «Охрана фюрера» Герхарда Ритнера: «В середине марта на построении солдатам было приказано постоянно иметь противогазы и держать их в образцовом порядке ввиду того, что Германия скоро применит новое оружие, в ответ на которое Россия, якобы, применит отравляющие вещества». Ну и дальше, в том же роде.
— Помню немного, — кивнул Бочкарев. — Агония фашистского зверя. Да и никакое новое оружие им не поможет.
— Ты у себя в роте противогазы когда проверял?
Бочкарев запнулся.
Сварливцев посмотрел на часы и решительно встал.
— Ладно, политико-воспитательную работу я с тобой провел, пошли.
— Куда? — удивился Бочкарев, быстро вставая вслед за своим начальником.
— К командиру дивизии. Прибыли важные птицы, похоже, из Москвы. Для тебя есть задание. И ватник свой здесь оставь.
У командира дивизии кроме него самого находились начальник штаба армии, начальник особого отдела, и неизвестный майор, крепкий, как пружина, строгий, а еще образцово подтянутый в совершенно немятой форме.
Бочкарев, рассмотрев майора, постарался незаметно огладить свою гимнастерку и запихнуть складки за спину.