Когда мы добрались, Света оставила меня в зале, а сама ушла переодеваться Дедом Морозом. Меня кто-то окликнул, я поворачиваюсь — и вижу Диму Нагиева.
И от того, что я увидела, что услышала его голос — бог мой, ведь прошло почти два года! — меня вдруг переполнила безумная радость. Когда мы уже поженились, Дима откровенничал, что так ему не радовался никто и никогда.
Мы вышли из зала, сидим на лестнице, курим. То есть это я сижу, потому что стесняюсь своего роста, и болтаю всякую чепуху: якобы за это время вышла замуж и уже развелась — понятно, конечно, что просто вру. А Дима в ответ рассказывает, что служит в армии, что приехал на неделю в отпуск. Между прочим сообщает:
— Хочу поступать в Театральный институт.
Я отвечаю:
— Ну и замечательно.
И принимаюсь повествовать о том, кто да как принимает экзамены… И предлагаю обменяться телефонами, на случай если я смогу узнать что-нибудь полезное для него в институте. Так у меня появляется номер Диминого телефона.
И мы настолько душевно друг с другом беседуем, буд-то никогда и не расставались. А уж о том, как мы не любили друг друга в студии, и вовсе не вспоминаем. Впрочем, так же, как не вспоминаем и тот интимный эпизод на кухне.
Впечатлений от этого разговора у меня осталась уйма — я пока домой возвращалась, всё думала, как же здорово, что мне удалось пообщаться с Нагиевым. Переживаний хватило бы на десятерых! Вокруг снег, позёмка, холод, темнота, а мне всё каким-то волшебно-розовым кажется. А на самом-то деле, подумаешь, минут 10 всего и разговаривали. И провожать он пошел не меня, естественно, а Свету.
До Нового года оставалось три дня.
* * *
Тот Новый год я праздновала у себя дома в компании двоюродной сестры Ирины, дачного приятеля и его друга. И вот где-то в 2 часа ночи, уже в новогодне-возбуждённом состоянии духа, чёрт меня дёрнул набрать заветный телефон.
— Дим, привет, это Щелищева. Что делаешь? Если хочешь — приезжай.
Начав лихорадочно одеваться, на «что делаешь», к предложению «приезжай» Дима уже полностью собрался и открывал дверь, чтобы выйти из квартиры.
Он приехал и, естественно, стал «грязно приставать» к моей двоюродной сестре. Конечно, ведь моя сестричка была чудесной, маленькой и очень симпатичной девочкой. Правда, в списке её достоинств присутствовало и такое, как скромность, а потому Ирка в скором времени уехала. Просто сбежала, надо полагать. Дима до сих пор над ней смеётся:
— Если бы тогда не удрала, еще не известно, кто бы ездил на «Мерседесе» и был бы директором ресторана.
Потом уехал мой молодой человек, очевидно, посчитав, что я слишком много уделяю внимания Нагиеву и слишком мало — ему. Уходя, он замер в дверях и печально предрёк мне: «Я знаю, рядом с этим мужчиной ты прольёшь очень много слёз». Как сейчас помню его печальные глаза и последнее «я тебя люблю…»