— Пришли, — шепнула она, и озорная улыбка осветила ее лицо.
Она явно смотрела на все происходящее, как на забавное приключение, и Питер расслабился. Он в любой момент мог повернуть назад, но почему-то ему казалось, что сейчас нет ничего заманчивее, чем пить глинтвейн в крохотной квартирке рабочего квартала Нью-Йорка вместе с женщиной, которая вызывала в нем столь отрицательные эмоции.
Квартира Эйлин выгодно отличалась от всего дома, и Питер понял, что это целиком ее заслуга. В комнате стояла большая кровать, застеленная пестрым покрывалом. Несколько мягких подушек, явно взятых Эйлин из прошлой жизни, были небрежно раскиданы на нем. Ситцевая занавеска отделяла импровизированную кухню от жилой комнаты, в которой помимо кровати был еще большой облупившийся шкаф и хромоногий столик, приставленный к окну.
Скудную меблировку завершали два высоких табурета.
И она здесь живет, мелькнуло у Питера сожаление. Невозможно…
Однако Эйлин не чувствовала ни неудобства, ни смущения. Глядя на нее, можно было подумать, что она всю жизнь прожила в таких комнатенках и привыкла готовить себе еду на примусе.
— Вы позволите, я переоденусь? — спросила она Питера.
Он кивнул и только сейчас заметил, что она уже прижимает к себе какую-то сухую одежду.
Эйлин заперлась в ванной, и Питер услышал звуки льющейся воды.
Ну это как минимум на час, подумал он с легкой насмешкой. А чем же заняться мне?
Однако не прошло и двух минут, как Эйлин вышла из ванной в длинной светлой юбке и рубашке с коротким рукавом. Ее одежда (видимо, привезенная из дома) странно контрастировала с убогой обстановкой квартиры.
— Ой! — Эйлин прижала ладошку ко рту. Какая я глупая! Вы ведь тоже насквозь промокли…
Удивительно, что он и сам об этом не подумал. Питер лишь развел руками.
— У меня нет ни одной мужской вещи, сказала она растерянно.
— Было бы странно, если бы они у вас были, — улыбнулся Питер.
Его не покидало ощущение, что все это происходит не сейчас и не с ним. Кто-то другой стоит в квартире Эйлин Донахью в промокшей насквозь одежде. Кто-то другой не может оторвать глаз от Эйлин, которая распустила влажные волосы по плечам, и они, постепенно высыхая, уже начали завиваться в колечки. Кто-то другой всерьез говорит:
— Но, может быть, у вас найдется какой-нибудь халат или большое полотенце?
— Конечно! — воскликнула Эйлин.
Она открыла шкаф и вытащила оттуда и то, и другое. Питер взял одежду из ее рук, прошел в ванную и, задвинув дверную щеколду, начал раздеваться. Потом он включил воду и несколько минут смотрел на то, как она стекает в тронутую ржавчиной ванну. Все вокруг было отвратительно. Мрачные стены, выкрашенные темно-коричневой краской, рассохшаяся тумбочка и большая побитая эмалированная ванна.