Тайна Воланда (Бузиновский, Бузиновская) - страница 24

уверен в том, что его удастся запустить до конца года. Между тем, в сюжете

«Туманности…» очень важное место занимает… «спутник №57»!

Ефремовский роман стал для нашей фантастики эпохальной вехой —

ничуть не меньшей, чем спутник для науки. Стоит только припомнить

дерзновенные мечты советских фантастов 50-х годов: ветроэнергетика, солнечные батареи на колхозных крышах, ледоколы, прожигающие паковый

лед струями горящей нефти… За год до «Туманности…» тот же журнал

опубликовал научно-фантастический рассказ об изобретателе, переделавшем

карбюратор своей «Победы». Он получил прибавку аж в двадцать

«лошадей»! «Перепад давления» был слишком велик: тридцатый век, развитой

коммунизм,

звездные

экспедиции…

Убогие

поделки

фантастов-"пятидесятников"

мгновенно

обратились

в

прах.

Можно

по-разному относиться к ефремовскому роману, что-то вызовет сегодня

только усмешку, но тогда «Туманность…» оказала громадное воздействие на

умы. Это почувствовали и на Старой площади. Писателю твердо пообещали

Ленинскую премию и массовые тиражи, если он «ввернет» скульптуру

Ильича в отдельное издание. Ефремов отказался. Вместо этого он «ввернул»

другой монумент — «…изваяние человека в рабочем комбинезоне Эры

Разобщенного Мира. В правой руке он держал молоток, левой высоко

поднимал вверх, в бледное экваториальное небо, блестящий шар с четырьмя

отростками передающих антенн. Это был памятник создателям первых

искусственных спутников Земли».

— Иван Антонович не был знаком с Бартини, — сказала нам вдова

писателя Таисия Иосифовна Ефремова. — Разумеется, я могу поручиться

только за те двадцать лет, что мы прожили вместе.

Примем к сведению.

В «предсмертном» письме 1966 года (писатель лежал в больнице в очень

тяжелом состоянии) Ефремов наказывал Таисии Иосифовне «…помнить, что

все письма, ни экспедиционные, ни семейные, фото, записи, адреса —

ничего не сохранилось от периода 1923-1953 гг. Я все уничтожил, опасаясь, что в случае моего попадания в сталинскую мясорубку они могут послужить

для компрометации моих друзей. По тем же причинам я не вел никаких

дневников». (Обратите внимание: записи и фотографии уничтожены с 1923

года, — когда в России появляется Бартини. Ясно также, что документы были

уничтожены в январе, феврале или начале марта пятьдесят третьего — до

смерти Сталина). И далее: «Оставшись одна, ты подвергаешься опасности

любой провокации… Может прийти сволочь, прикинувшись твоим или моим

другом, а потом обвинить в какой-нибудь политической выходке и схватить, а то и посадить. Вот это памятуй всегда, не пускай неизвестных людей; пустив, никогда не говори откровенно».