— А теперь к нам! — снова стал весел и смешлив Харборд. — И никаких отговорок я не приму!
— А какие могут быть отговорки? — спросил Серзак, на всякий случай отойдя на недосягаемое для рук варвара расстояние.
Харборд захохотал. Его хохот подхватили телохранители, Мител и его слуги, которые занимались выносом трупов и их частей.
— Что за смех? — осведомился человек, заглянувший в дверь.
Человек был вооружен длинной, толстой как аспид, флейтой, пьян, лицо его отличалось изрядной помятостью, глаза украшали синяки, седая борода была в крошках и обрывках салата. Одежда его состояла из цветных заплат, искусно сшитых между собою.
— Флейтист! — воскликнул Харборд. — Ты посмел выйти?
Человек изменился в лице. Оно смялось еще больше, хотя прежде казалось, что больше некуда.
— Да я, хозяин… Ну, я вышел… — пробормотал он.
Конан остановил кулак Харборда, собиравшийся двинуться по направлению к флейтисту.
— Не стоит, брат! — сказал киммериец. — Он не виноват в том, что он человек, а всякому человеку свойственно любопытство.
— Ты прав, — согласился рыжебородый.
Флейтист благоразумно канул в полумглу коридора. Рыжебородые варвары, их князь, его брат и престарелый спутник брата вывалили в коридор вслед за музыкантом. Они еще успели увидеть, как закрылась соседняя дверь. С потолка полетела какая-то грязь.
— Посторонись! — заорал Харборд, пнув кого-то, стоящего на четвереньках. Может быть, это был пес, заметить не удалось, поскольку существо исчезло быстрее ветра.
Стан Харборда напоминал логово зверя. В отличие от комнаты, где пытались поесть и отдохнуть Конан с Серзаком еда и блюда здесь пребывали по отдельности. И то и другое было обгрызено.
Флейтист, имевший наглость поддаться любопытству, был из музыкантов самым трезвым. Он и еще один пытались играть на флейтах, третий бить по барабану и стучать погремушкой, привязанной к ноге. Шумерская музыка по сравнению с этим могла показаться вершиной мастерства и мелодичности.
Харборд взял большую как щит деревянную тарелку и, с улыбкой глядя на своего новонареченного брата, тщательно вылизал ее. Потом принялся накладывать на нее руками всякие кушанья.
Фруктов у Харборда не было, не признавал он их, как выяснилось позже, зато в изобилии имелось мясо, рис и овощи. Особенно разнообразно было мясо. О существовании некоторых блюд Конан и не догадывался и не мог определить, что перед ним, и это несказанно веселило рыжебородого князя.
Он наливал вино и на закуску предлагал Конану отведать то одно, то другое, едва не засовывая куски ему в рот. Кому другому Конан не позволил бы такое, но доброму брату, который проделывал все это не со зла, отказать не мог.