– Чего пришел-то? Вон сколько времечка протикало! Какая нужда Миколу Проховыча искать? И как нашел-то?
– Через Беляну... Она вот гостинцев передала... А привез меня этот, Радимка...
– А, полоумный этот! – Проховыч усмехнулся. – И на кой я тебе вдруг понадобился? Чего вы все вдруг зашевелились?
– Кто «все»? – не понял Черепахин.
Чувствовал он себя, мягко говоря, довольно неспокойно. Начинало смеркаться, и если дед Микола пошлет его на три буквы, то даже их найти в ночном лесу будет крайне трудно. Гораздо трудней, чем топкое болото.
– Статью опять написать хочу...
Проховыч одобрительно кивнул и ловко закинул ружье за спину.
– Ладно. Пошли в дом.
Иван с облегчением перевел дух, поправил рюкзак, повернулся и первым пошел вперед. Кусты расступились, открывая надежно спрятанное жилище, и Иван опять замер. На крыльце, угрожающе напружинившись, стоял волк, в упор разглядывая пришельца. Ни лая, ни рычанья, толстый, похожий на полено хвост, не по-собачьи неподвижно торчал сзади и только немигающеупертый взгляд желтых глаз неотрывно держал Черепахина на прицеле.
«Не может быть! Неужели и вправду оборотился?!»
Иван обернулся. Нет, дед Микола так и шел сзади.
– Свои, Серега! – бодро крикнул он и пояснил: – Не бойся, Серый – полукровка. Папаня у него волчок, это точно, потому Серый на волка похож. Да и по натуре – настоящий зверь. Без дела никогда не брешет, а уж если прыгнет – все, кранты, так глотку и перехватит! А все понимает, как человек... Я его иногда к Беляне посылаю с гостинцами. Привяжу на шею, он и относит. Сторожи, Серега!
Зверь, мягко соскочив с крыльца, пропустил людей в дом и опять улегся у двери.
Жилище Миколы чем-то напоминало избушку Беляны, только выглядело более аскетично. Деревянные стены, деревянные пол и потолок, явно самодельный длинный дощатый стол и длинные широкие лавки – тоже самодельные. А неприятный нежилой дух отсутствовал начисто: большая печь в углу испускала расслабляющее тепло и свежий запах горящих поленьев.
– Сидай, Иван, вечерять будем!
Дед Микола запалил керосиновую лампу. На стенах появились огромные тени, одна рылась в мешке.
– А у меня подарки имеются! – торжественно объявил Иван, с улыбкой вытаскивая из рюкзака банку какао и литровку «Столичной». Заметив, как молодо сверкнули глаза деда, тут же поставил рядом вторую.
– Твой корень в пень! – оживился Микола. – Заводская!
Водку дед любил только «Столичную», а к самогону, который в его запасниках водился в неимоверных количествах, относился, как к повседневной еде или лекарству – для здоровья нужно, но настроения не поднимает.