— Я понятия не имел, что вы вынудили ее согласиться побоями.
— Да вы об этом и не думали. Давайте говорить откровенно. Для вас имело значение только ее богатство, и не в ваших интересах было знать детали того, каким образом ее деньги перекочуют в ваш кошелек. Вы оставили это на мое усмотрение, а я просто сделал свое дело.
Настроение Хоксуэлла к этому моменту уже несколько часов было не из лучших. Высокомерное поведение миссис Томпсон, а теперь и обвинения Бертрама открыли плотину, сдерживавшую до этой поры бушующий в нем бурный поток, и не один. То, что Бертрам коснулся правды, о которой он предпочитал не думать, не располагало к сдержанности.
— А сейчас в моих интересах это знать, Томпсон. Ваша кузина — моя жена, я отвечаю за нее, как бы плохо все ни обернулось.
— Не надо обвинять нас в том, что она доставила вам неприятности с самого первого дня. Нам было не слишком трудно ее уговорить.
— Угрозами побоев тростью? Или, может, кулаками? Это вы называете «уговорить»? Вы были ее опекуном. Вы были обязаны защищать ее. А вы ею воспользовались.
Ухмылка исказила лицо Бертрама.
— Я не нарушал закон. Я ее кормил и одевал, и она жила в этом доме. Ее присутствие в нашей семье ежедневно напоминало мне о предательстве Джошуа. Мне не за что извиняться, и я не позволю вам укорять меня из-за запоздало проснувшейся в вас сентиментальности. Вы получили ее наследство, как я и обещал, так что жалобы не принимаются.
Хоксуэлл схватил Бертрама за грудки и притянул к себе.
— Ты негодяй, — прорычал он ему прямо в лицо. — Ты бил беззащитную девочку. Что ты за человек?
— Я делал это не часто. Спросите у нее.
— Даже одного раза достаточно, трус, а ты разрешал этой ведьме, своей жене, бить ее регулярно.
— Я не нарушал правил. Она была непослушной и бунтовала. Я был ее опекуном. Вы не можете это изменить.
— Ошибаешься. Могу. — Размахнувшись, он ударил кулаком Бертрама в лицо. Голова у того дернулась, ноги подкосились.
— Вы сумасшедший! — Бертрам пошатнулся, но удержался на ногах. — Я слышал про вас. Я слышал, что вы легко пускаете в ход кулаки и что у вас вспыльчивый характер. Я этого не потерплю. Я…
— Ах, ты обо мне слышал? — Хоксуэлл подумал, что и вправду может сейчас сойти с ума. — Ты знал, что я дикий зверь, и все же сватал ее за меня? Будь ты проклят!
Бертрам съежился и поднял руки, защищая лицо. Потом его взгляд скользнул в сторону, и он схватил хлыст. В следующее мгновение удары посыпались на плечи Хоксуэлла. Празднуя победу, Бертрам снова размахнулся, но…
Хоксуэлл перехватил его руку и вырвал хлыст. Испугавшись, Бертрам все же полез на обидчика с кулаками.